Порочный круг
Шрифт:
Между тридцатой и тридцать первой страницами Карл нашел волос, который Генри поместил туда в качестве дополнительной предосторожности. Он узнал волос самого Генри, жесткий и упругий, вырванный из бакенбарда. Карл убрал волос в чистый белый конверт, а когда закончил изучать документ, положил волос между теми же страницами.
Все эти предосторожности оставили Карлу до возвращения отца с Ближнего Востока три ночи, когда он мог без помех внимательно изучать основной документ «Семейного доверительного фонда Генри Бэннока».
Чтение наполнило его головокружительным ощущением
Состояние Саши Джин в эти годы постепенно ухудшалось, пока она не достигла уровня развития пяти-шестилетнего ребенка. Ее мир съежился, мозг ссохся. Она больше никого не узнавала, кроме одной нянечки средних лет, которая была к ней особенно добра, и младшей сестры, Брайони.
Когда нянечка ушла на пенсию, и без того ограниченный мир Саши сократился вдвое, теперь она зависела только от Брайони. Когда позволяла погода, они все воскресенье проводили в саду «Девяти вязов». Со временем врачи увидели, как надежна и ответственна Брайони. И без колебаний на весь день отдавали Сашу на ее попечение.
Саша теперь подросток, тучный подросток. Она возвышается над младшей сестрой. Брайони заботится о ней, за руку отводит на их любимое место у озера, где они едят и кормят уток. Саша больше не может сосредоточиться, чтобы слушать чтение, но детские стихи любит. Брайони читает их ей. Они играют в классики и в прятки. Терпение Брайони бесконечно. Она кормит Сашу едой, принесенной из дома, и вытирает сестре лицо и руки, когда та поест. Она водит сестру в туалет и помогает ей подтереться и поправить одежду, когда Саша сделает свои дела.
Саше особенно нравилось, когда ей щекотали спину. Она любила снимать блузку и ложиться лицом вниз на коврик для пикника, чтобы Брайони щекотала ей спину. Когда Брайони переставала, Саша кричала:
– Еще! Еще!
Однажды в воскресенье, когда Брайони щекотала ей спину, Саша совершенно отчетливо произнесла:
– Если он захочет притронуться к твоей нуну, не разрешай.
Брайони замерла посреди движения и задумалась о том, что сказала сестра. «Нуну» – так они по-детски называли вагину.
– Что ты сказала, Саша? – осторожно спросила она.
– Когда?
– Только что.
– Ничего, – отпиралась Саша.
– Нет, сказала.
– Не говорила. Я ничего не говорила.
Саша взволновалась и занервничала. Брайони знала эти симптомы. Дальше она свернется клубком, начнет сосать большой палец или биться головой о землю.
– Я ошиблась, Саша. Конечно, ты ничего не говорила.
Саша постепенно успокоилась и заговорила о своем щенке. Она хотела, чтобы щенок к ней вернулся. На прошлый день рождения мама принесла ей щенка, но Саша очень сильная. Она так любила и обнимала щенка, что задушила его. Пришлось сказать ей, что щенок уснул, чтобы унести его. И Саша всегда просила Брайони принести ей щенка обратно, но врачи не разрешили привести ей другого питомца.
Следующее воскресенье выдалось ясное, солнечное, они снова устроили пикник на том же месте у озера. Саша
– Пощекочи спину.
– А какое нужно сказать волшебное слово? – спросила Брайони.
Саша задумалась, сосредоточенно морща лоб, но наконец сдалась.
– Забыла. Скажи.
– Может, это слово «пожалуйста»?
– Да. Да. Пожалуйста! – Саша радостно захлопала. – Пожалуйста, Брайони. Очень пожалуйста пощекочи мне спину.
Она сняла блузку и легла на коврик. Немного погодя Брайони показалось, что сестра уснула, но Саша вдруг сказала:
– Если ты позволишь ему трогать твою нуну, он всунет туда свою штуку и у тебя пойдет кровь.
Брайони застыла. Эти слова так потрясли ее, что ее едва не стошнило. Но она притворилась, что ничего не слышала, и продолжала щекотать Саше спину. Немного погодя Брайони запела:
– Шалтай-Болтай сидел на стене.
Саша попыталась подпеть, но запуталась в словах, и сестры рассмеялись.
Потом Саша сказала:
– Если он сунет свою штуку тебе в нуну, будет очень больно и пойдет кровь.
Она часто повторяла одно и то же. Много раз.
– Мне пора, Саша, – сказала наконец Брайони.
– О нет! Пожалуйста, побудь со мной еще. Когда ты уходишь, мне страшно и грустно.
– Я приду в следующее воскресенье.
– Обещаешь?
– Обещаю.
В следующее воскресенье Брайони принесла диктофон, который «одолжила» в отцовском кабинете.
Они с Сашей рука об руку прошли к озеру, Брайони несла коврик и корзинку с едой для пикника. Придя на место, Саша расстелила коврик и убедилась, что складок нет. Расстилать коврик было поручено ей, и она очень гордилась умением правильно это делать. Пока сестра занималась ковриком, Брайони достала из кармана джинсов диктофон, включила его и снова положила в карман. Саша этого не заметила.
День шел привычным чередом, они кормили уток и говорили о щенке Саши, который сейчас со своей мамой-собакой на небе. Они поели, и Брайони сводила Сашу в туалет. Вернулись к озеру и легли на коврик. Саша попросила пощекотать ей спину, и Брайони заставила ее сказать «пожалуйста». Потом она щекотала Саше спину и напевала «Шалтай-Болтай». Брайони надеялась, что такая последовательность расшевелит поврежденный рассудок Саши.
Вдруг Саша сказала:
– Мне не нравилось, когда он всовывал мне в рот свою штуку. Было очень невкусно.
Брайони содрогнулась, но продолжала негромко напевать. На этот раз Саша была спокойна и продолжила:
– Я старалась вспомнить его имя. Он сказал, что он мой брат, но у меня нет братьев. Он показал мне, как держать его штуку и водить по ней вверх и вниз, пока из нее не брызнет. Мне нравилось, когда он говорил, какая я умная и как он меня любит.
Она снова замолчала, а Брайони продолжала напевать, негромко, успокоительно. Неожиданно Саша села и воскликнула:
– Я вспомнила. Его звали Карл Питер, и он правда мой брат. А потом он ушел. Все ушли. Мама и папа; они все ушли и бросили меня, все, кроме тебя, Брайони.