Порочный сексуальный святой

Филлипс Карли

Ее нос сморщился, когда она, наконец, почувствовала исходящий от нее запах.

— Мне… мне нужно принять душ, — объявила она и попыталась встать.

Она покачнулась на каблуках, пытаясь подняться, и он поймал ее за руку, прежде чем она упала лицом вниз. Она приземлилась ему на грудь, размазывая вонючую рвоту по всей его футболке и джинсам.

Чертовски здорово, подумал он, стиснув зубы.

Хотя он и согласился, что от нее пахнет отвратительно, но ни за что не позволил бы ей залезть в скользкую ванну в таком состоянии.

—

Как насчет того, чтобы надеть одну из моих футболок, лечь в кровать и вздремнуть? — а когда она проснется утром, то сможет привести себя в порядок.

Она нахмурилась.

— Но от меня воняет.

— Да, воняет. — Отрицать правду было невозможно.

Она оттолкнула его и снова зашаталась в своих нелепых туфлях, пытаясь расстегнуть блузку.

— А мои волосы… в них что-то есть. Если я не приму душ… от этого ужасного запаха меня снова стошнит.

Она сосредоточенно нахмурилась, но ее неуклюжие пальцы не могли понять, как просунуть пуговицу в отверстие.

Решив, что лучше покончить с этим и уложить ее в постель, чтобы она могла вырубиться на ночь, он отвел ее руки в сторону и быстро расстегнул блузку. Он стянул с ее плеч грязную шелковистую ткань и позволил ей упасть на пол. Она потянулась, чтобы расстегнуть свой сексуальный, бледно-розовый кружевной лифчик, который исполнил свое предназначение, демонстрируя ее полные, сливочные груди, и он знал, что если эти красавицы освободятся, искушение прикоснуться и попробовать их на вкус будет сильнейшим испытанием для его сдержанности.

Черт, все в Саманте мешало ему держать свои руки подальше от нее в сексуальном плане, несмотря на то, что ее только что вырвало. Невозможно было позволить ей раздеться прямо перед ним, хотя его напряженный член доказывал обратное.

— Не снимай, — сказал он, радуясь, что ее нескоординированные пальцы не смогли расстегнуть лифчик.

— Но мне нужно…

— Нет, — отрезал он резче, чем намеревался.

Она опустила руки по бокам, и нетерпеливо выдохнула.

— Не будь таким сердитым, — пробормотала она, явно ничуть не смущенная его резким тоном.

Да, он был сердит и чертовски возбужден, и все становилось только хуже. Как можно быстрее он расстегнул молнию на ее брюках, и ему пришлось опуститься, чтобы помочь ей снять туфли. Она пошатнулось, выбираясь из брючин, и потянулась к чему-нибудь, чтобы ухватиться, что оказалось его волосами.

Он вздрогнул, когда ее пальцы сжали пряди волос, а в его положении, оказавшись перед ней на корточках, лицом на одном уровне с ее красными кружевными трусиками, он представил, как она сжимает его волосы совсем по другой причине. Не для того, чтобы удержать равновесие, а чтобы он прильнул своим ртом между ее нежными, гладкими бедрами, и мог лизать ловкими движениями языка и свести с ума.

Внезапно он встал и прислонил ее задницу к туалетному столику, снимая жемчуга и инкрустированные бриллиантами часы, которые, вероятно, стоили целое состояние. Он включил

воду, и снял футболку, джинсы, носки и ботинки.

Она смотрела, как он раздевается, оценивая ширину его груди, следя за его прессом до пояса черных боксеров, которые он оставил. Облизнув губы, она бесстыдно уставилась на толстый ствол, обрисованный плотным хлопком. Ее дыхание стало глубже, румянец возбуждения залил щеки.

— Ты такой чертовски горячий, — прошептала она с благоговением, очевидно, не осознавая, сколько раз уже говорила ему это.

Его кровь закипела в жилах, его ненужное желание обладать ею сводило с ума, он не мог контролировать свою реакцию, несмотря на все усилия.

— Пойдем, Кексик, — сказал он, протягивая ей руку. — Давай сделаем это.

Ее красивые голубые глаза резко расширились.

— Мы собираемся сделать это?

Он застонал, низко и глубоко, когда она снова неправильно истолковала его слова, хотя, конечно, не выглядела против того, чтобы сделать то, о чем намекала.

— Ты хотела принять душ, помнишь? Ты не пойдешь туда одна, когда едва можешь держаться на ногах.

Прежде чем она успела возразить, он схватил ее за руку и помог забраться в ванну. Он повернул ее лицом к струям горячей воды и как можно отстраненнее помог ей вымыть тело и рвоту из волос. Он никогда не делал этого ни с одной женщиной. Все дело сводилось к тому, чтобы войти, чертовски жестко, и выйти. Забота о них? Не входит в сделку. Затем он сделал ошибку, взглянув на ручейки воды, бегущие по ее нежной коже, превращая шелк лифчика и трусиков в прозрачное видение. Все его тело пульсировало от вожделения и желания. Черт.

К тому времени, как они закончили и он вытер ее полотенцем, она покачивалась на месте и, очевидно, с ней на сегодня было покончено.

В соседней спальне он схватил из комода чистую футболку и натянул ей через голову и вниз по ее великолепному, соблазнительному телу, пока она зевала и сонно опускала веки. Прежде чем она успела просунуть руки в рукава, он проник рукой под ткань и снял мокрый лифчик, затем спустил с ног такие же мокрые трусики, все время отводя взгляд.

Когда она была пристойно прикрыта, он подвел ее к кровати, стянул простыню и одеяло и помог забраться. Она заползла на матрас, показав ему голую, восхитительную задницу, прежде чем устроиться на спине. Со стоном чистейшей муки он натянул одеяло ей на грудь.

Она сонно моргнула.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — прошептала она, опустив ресницы.

В этот момент она выглядела такой уязвимой и одинокой, и Клэй почувствовал, как его грудь сжимается от инстинкта защитника, который он не имел права испытывать к ней. Он не хотел заботиться о Саманте или ее положении. Не хотел ввязываться в то, что побудило ее выбросить телефон и отправиться в бар на другом конце города, чтобы напиться.

И особенно он не хотел, чтобы его влекло к ней, но, без сомнения, так оно и было.