Порода героев
Шрифт:
Поклонившись, куратор оставил старших вдвоем, выходя, даже не взглянул на Карна.
Серебряный человек замялся, не зная, выйти или остаться, но, помедлив в нерешительности, остался на месте, и Баррин, заметивший его мучения, решил пока отложить разговор с ним.
Урза по обыкновению интересовался в первую очередь своими заботами. Он перелистывал страницы последнего отчета.
— В чем дело? — обратился он неизвестно к кому, а затем взглянул на Баррина. — Еще что-нибудь о Гатхе?
— Он неисправим, — проворчал старший маг. — Упивается властью и собственным даром,
— Когда-то ты говорил то же самое о Тефери, — в голосе Урзы слышалась едва ли не ирония, но в то же время мироходец не отрывался от записей.
В негодовании Баррин мотнул головой.
— Тефери заслуживал хорошей трепки, но он никогда не губил жизней. Урза, этот человек нам уже не подчиняется, и он влияет на других учеников и кураторов. Внушает им те самые моральные принципы, которых я… мы опасались! Гатха слишком далеко зашел.
Волнение старшего мага не произвело впечатления на Урзу. Баррин вздохнул, ощутив вдруг на плечах тяжесть всех своих лет, и попытался зайти с другого конца:
— Ты знаешь, сколько камер с постоянным полем занято его неудачами? И сколько новых учеников, родившихся на Толарии, заняты поисками магических способов исправить уродства, оставленные нами им в наследство?
— Часть провалов в программе выведения Породы на совести Гатхи, но далеко не все, — хладнокровно возразил Урза. — А тебе известно, как четко он наладил работу в анатомичке?
Это Баррин тоже знал. Он сам перевел Гатху на анатомические исследования, в надежде, что грязная работа собьет с мальчишки спесь и равнодушие. Однако Гатха выказал явный вкус к этому занятию. Он расхаживал повсюду в черной мантии вместо подогнанной по фигуре аргивской формы, в которой появился в академии. Баррин не сомневался, что на черной материи оставалось невидимым множество кровавых пятен.
— Метатраны — наш грех, но ты ведь сам убедил меня, что без них не обойтись. А вот твоя Порода выводится из живых людей! — Баррин облизнул губы. Во рту вдруг пересохло. — И не напоминай мне, что все они добровольцы, потому что дело уже не в этом. — Маг оглянулся на Карна и с трудом заставил себя продолжать: — Он ввел в главную евгеническую матрицу фирексийский материал.
Урза поднял голову.
— Как ты об этом узнал?
Баррин запнулся, волосы на голове неприятно шевельнулись. Евгеническую матрицу создали траны, а мироходец обнаружил ее и перестроил для своих генетических работ. Матрица и более простые устройства, созданные по ее образцу, были основой проекта Породы. И они же создавали опасность ужасающих злоупотреблений. Предполагалось, что все нововведения происходят только с одобрения Баррина и Урзы. Баррин, упоминая о самоуправстве Гатхи, основывался на смутных слухах. Он надеялся поразить мироходца, и только сейчас ему пришло в голову, что Гатха действовал с его позволения.
— Ты знал? — спросил он хриплым шепотом.
— Откуда бы, по-твоему, Гатха мог получить генетический материал транов? — Урза подчеркнул древнее название расы, хотя должен был отлично понимать, что суть не в имени. Заметив, что Баррин
— Карн, — ответил Баррин, кивнув в сторону серебряного человека. — Он передал мне пару слухов, относившихся к Гатхе. — Карн встрепенулся, хотел что-то сказать, но передумал. — Я еще продолжаю расследование, — закончил маг.
— Ну так можешь его прекратить, — без обиняков высказался Урза и, заметив, как потрясен маг, пояснил: — Все это только ради Наследия. Ради него можно пойти на все. Мы решили так много лет назад, не забыл? — Дождавшись неохотного кивка Баррина, Урза продолжал: — И я напоминаю тебе, что все они — добровольцы. Иначе я не затеял бы такого дела здесь, на Толарии. Я понимаю, что ты бы этого не перенес. Но мне нужен наследник! — Глаза Мироходца вспыхнули и сгорели, на их месте в глазницах иллюзорного юношеского лица показались Камни Силы. — И он должен сравняться с фирексийцами, он должен уметь следовать за ходом их мыслей и опережать их, возможно, нанести упреждающий удар по самой Фирексии, а для этого он должен сам быть в какой-то мере фирексийцем. Если Карн в свое время…
— Кстати о Карне, — перебил Баррин. — Карн, ты не мог бы разыскать Рейни? Она где-то в лабораториях реального времени. Скажи ей, что я задерживаюсь, и помоги, если ей нужна помощь.
— Конечно, магистр Баррин.
Прототип неуклюже поклонился, облегчение в голосе ясно показывало, как он счастлив получить наконец однозначный приказ. Пока серебряный человек выходил через ту же дверь, за которой скрылся Гатха, Урза снова погрузился в чтение. Услышав имя Рейни, он остыл столь же быстро, как и вспыхнул. Баррин не первый раз замечал, что Урза с какой-то неловкостью вспоминает о женитьбе мага. Это и удивляло, и немного задевало Баррина, но понять мироходца он уже давно не надеялся.
— Она иногда беспокоится, — заметил он, объясняя свою просьбу Карну.
Оторвавшись от какой-то таблицы, Урза кивнул:
— Понятно!
«К черту Урзу с его бесстрастностью!»
— Я, знаешь ли, женат. Жену зовут Рейни, — процедил Баррин сквозь зубы.
— Я знаю. — Лицо Урзы даже не дрогнуло.
— Ты недоволен? — напрямик спросил Баррин.
— Почему ты так думаешь? — спокойно осведомился мироходец.
Баррин склонился над столом, приблизив свое лицо к лицу великого безумца.
— Ты избегаешь ее, стараешься даже не вспоминать о ней. Я давно заметил, что ты очень стараешься уклониться даже от случайных встреч. — Он помолчал. — По-моему, она тоже заметила, хотя и молчит.
Урза кивнул:
— Поэтому ты решил, что она мне не нравится… — Он запнулся, словно приводя в порядок мысли или опасаясь сказать лишнее. — Баррин, мой опыт общения с людьми не… Я и не притворяюсь, что хорошо понимаю смертных. Поэтому я стараюсь не вмешиваться в тех случаях, где и без моего вмешательства все в порядке, опасаясь повредить…