Порок сердца
Шрифт:
перед армией и нельзя терять ни одного дня. А пока пора ложиться спать, завтра ему, слава богу, во
вторую смену, можно спать…
«Ни фига себе обстановочка», — подумал Эгор и захотел немедленно вернуться в Эмомир к
оставшемуся у кровати клоуну. Но это равнялось бы малодушию, и он скрепя дырку от сердца
остался. Его черная сонная кровать стояла на самом краю десятиметрового бассейна в шикарной
бане. В огромном зале, облицованном красной плиткой, и огромном
полно обнаженных юношей с одинаковыми эмо-прическами, пухлыми губами и подведенными
глазами. Все они выглядели бледными и изможденными, и на фоне их тощих тел прежде всего в
глаза бросались гипертрофированные размеры их мужских достоинств, которые находились в
перманентной боевой готовности. «Какая гадость, — поморщился Эгор, прикрыв глаз рукой. — Я
попал в сон к какому-то извращенцу. Может, это день рождения Элтона Джона в Сандунах? Может,
я вообще не туда попал? А не свалить ли из этой клоаки?» Пока он мучился сомнениями, юноши,
как зомби, переминались с ноги на ногу, не обращая ни малейшего внимания на Эгора. Поборов
отвращение, Эгор решил все-таки дождаться хозяина сна «Если это не сон маленького крепыша, то
я полный идиот. Но я не полный, а тощий идиот. Меня убили, закинули в чье-то безумие, и
единственное оправдание моего нынешнего существования — это возможность отомстить, если не
считать лестного предложения жирной бабочки стать ее мужем… А в бассейне я бы поплавал,
может, наплевать на этих хренастых доходяг и проплыть соточку быстренько…» Его сомнения
прервал громкий властный рык. — Эмо — сакс!
Эгор быстро убрал руку от глаза. Из двери парилки, которой он сначала не заметил (по
понятной причине), вышел распаренный красный дымящийся мужичок в простынке, перекинутой
через плечо, на манер римского патриция. Роста он был небольшого, телосложения крепкого, и
Эгор сразу узнал его злые, словно горящие обидой глаза. Только прошлый раз они горели над
банданой, закрывавшей лицо. «Жалкий извращенец», — думал Эгор, с отвращением глядя, как
крепыш, не замечая его, по-хозяйски хлюпает в ладоши, и зомби-эмо начинают подходить к нему,
вставая на колени. Постепенно образовалась целая шеренга стоящих на коленях зомби с
полуоткрытыми ртами. Не желая видеть продолжение этого кошмара, Эгор закричал что есть сил:
— Эй, больной ублюдок! Да ты же просто ненормальный, тебе лечиться надо. Я пришел тебя
убить, но, похоже, тебя достаточно кастрировать.
— Что такое? — оторопел Пабло. Он посмотрел на трясущегося от гнева высокого эмо во
всем черном. — Это что-то новенькое. Какая-то кровать.
Эгор молча щелкнул пальцами, и Пабло увидел себя на экране родного телевизора глазами
отца.
— Надь, иди скорее, посмотри. Совсем уже охренели — пидоров в бане показывают. А это ж
Пашка! Вот пидор! Ты гляди, что делает, сукин сын! Недоглядели!
— Я нормальный! — закричал Пабло и вместо отца увидел зеркало, а в нем свое отражение с
остолбеневшим «пидометром».
— И ты, Пабло… — с горечью сказало отражение и манерно махнуло на него рукой.
— Я — нормальный, нормальный. Это вы, суки, выпендриваетесь, выделяетесь одеждой своей
пидовской и музыкой. Я — нормальный, я такой, как все! Паша встряхнул упрямой круглой
головой и топнул сильной ногой по красной влажной плитке бассейна:
— Ты кто такой, гад? А ну проваливай, а то убью.
— Так ты ж меня уже убил, теперь моя очередь.
— Врешь ты все, я никого не убивал.
— Не узнаешь? Ах да… Я сам себя не узнаю.
— Я знаю, кто ты, — тихо сказал Пабло и отошел от своих секс-рабов. Его «пидометр» уныло
повис. — Ты тот придурок, который вступился за эмо. Ну что, давай биться, я вас, пидарасов, не
боюсь.
— Вот еще — руки об тебя марать, — презрительно поморщился Эгор. — Съеште его,
ребята! — И хлопнул три раза в ладоши. А потом прямо в одежде прыгнул в бассейн и поплыл,
понимая, что сон крепыша подходит к концу.
— «Съеште его» — вот придурок. — Пабло засмеялся, но, повернувшись к своим жалким
жертвам, увидел, что они встали с колен и медленно пошли на него. Глаза их горели из-под челок
плотояднымими красными огоньками.
Пабло с удивлением увидел, что у них есть зубы, да еще и такие острые.
— Эй, вы куда прете? Офигели в атаке? Ну-ка, эмо — факс!
Зомби окружили Пашу, вытянув вперед руки с черными ногтями, и он впервые в жизни
реально испугался, в большей степени из-за того, что забыл волшебные слова.
— Эмо — такс! Эмо — пас! Эмо — фас! — надрывался он, в ужасе понимая, что ему уже не
вспомнить правильное сочетание слов, всегда превращавших эмо в покорных жертв. Черный
колдун, самозабвенно плавающий в бассейне, украл их из его головы.
— Эмо — ска-с-с, — промямлил Пабло, взглянул на скукоженный «пидометр» и заплакал. —
Не ешьте меня, пидоры. Я нормальный, я нормальный.
Но это не помогло. Голодные эмо-зомби, вышедшие из-под его контроля, уже впились
острыми зубами в его горячую распаренную плоть и стали рвать Пашу на куски. Какой-то пидор