Порок. Часть 2
Шрифт:
Вероятно, рецидивист…
– Кто по жизни будешь? – тщательно прощупывает меня враждебными глазами старший.
Я бы сказал любопытствует, но нет. Выясняет подноготную. Копает.
– Обычный человек. Нет никакого положения.
– Мы все тут обычные, – хмыкает Сибиряк и его ответным похожим действием поддерживают сокамерники. – Какая у тебя случилась беда?
– Подставили.
Согласен, звучит это глупо, потому из их стаи, тот самый Купец, вновь закатывается в злом и громком смехе.
– Какая ирооонииия, –
– Фамилия Котов. На воле кликали Кот.
Не подходящее для данного места прозвище. Но, менять смысла не было, так как собственную фамилию здесь не скроешь.
– А он мне все больше нравится, Сибиряк, – простонал Купец и под массивным столом схватился за свои причиндалы.
У Купца не было под ключицами отрицаловской наколки в виде звезд, но была зарисовка погон с орлом на плечах и паутина с пауком взбирающимся вверх.
Если, мне не изменяет память, паук направленный вверх знаменует о том, что обладатель данной татуировки не завязал и намерен продолжать преступную деятельность после отсидки.
– Откуда будешь, Кот? – на удивление вопросил с иронией фраер по кликухе Медведь.
– Казань.
– Значица, первоход? – хмыкнул, Сибиряк и хлебнул из железной кружки чай.
– Да.
– Ну, и как там на воле?
Молча пожал плечами, не зная, что на это ему можно ответить.
– Свобода. Красивые телки и деньги. А главное, мусора-пидорасы не забивают до полусмерти.
Пятеро, как по команде обернулись на меня и прошлись по моему изнуренному потрепанному виду пристально острым взглядом.
Только один из них за все время так и не проронил ни слова. Однозначно он был из их шайки, но держался особняком. Молчаливый. Серьезный с угрожающей тяпкой и хмурым взглядом. А на груди видать было выбито судно, так как из краев майки алкоголички вырисовывался размашистый парусник и слова «Куда ветер туда и я».
– Это, чтоб тебе жизнь медом не казалась… – цыкнул, оскалившийся Сибиряк. – Чем, угощать собрался? Где, передачка? Это, как с прибылью. Имеешь, делись!
– Ни осталось ничего. Все отмели в накопителе. Я пустой.
– Ну, точно ушлепок! Никакой пользы от тебя, – рявкнул Купец, с пол оборота придя в бешенство. – Че, делать с ним будем, мужики?
– Пусть пока проходит. Профессор с Барсом сами решат, – махнул рукой к свободной койке, Сибиряк. – Заходи. В углу брось скатку, – не глядя, обращается ко мне. – Только, этих отбросов не касайся, – кивает на притихших петухов сидящих на полу. – А то, не успеешь моргнуть, как окажешься одним из чушек на параше.
– Не канает так, Серый, – разозлился, Медведь.
– Это, ты Барсу скажешь, – не поднимая на сокамерника глаз, выцедил, Сибиряк и, тот, тотчас примолк.
Значит, все же старший не он.
–
Не успел бросить на шконку матрас, как дверь в камеру открылась, запуская новоприбывших. Двоих сопливых узнал сразу. Мы сидели вместе в одном автозаке, когда заехали на тюрьму. С первого взгляда чувствуется, как ссут и трясутся перед неизвестным. До сих пор не поняли, где оказались.
И, снова начались те же самые вопросы, но уже адресованные не мне. Все по одному сценарию, только в этот раз страшный сон превращался в явь и беспредел положенцев стремительно разворачивался на глазах.
Один пацан совсем сник. Заикался, оправдывался, ненароком демонстрируя в полной мере свою слабость. В ход пошли от арестантов недвусмысленные приколы, задевая честь и мужское достоинство. А зеленый парнишка с накатывающимися слезами в расширенных от испуга глазах, дрожал, и, невпопад на их красноречивый треп, кивал башкой, хавая все, что ему шили на месте.
– Ладно, небоись, – добродушно пропел Медведь, радостно хлопнув ладошами, которому определенно было за сорок и, дождавшись молчаливого одобрения Сибиряка, в предвкушение мерзко облизнулся. – Прикроем. Никто тебя тут не тронет. Будем твоей крышей.
– Ппправдаа? – с сомнением в голосе застыл, Петя. – Это возможно?
– Ну а что, мы обманывать тебя станем? Посмотри на нас. Не шушара какая-то. Упаси господь, – деланно перекрестился, Медведь, и, возвел глаза к потолку. – Правда, услуга будет тебе стоить определенной платы.
– Я все сделаю! – с готовностью частит. – Что нужно? – встрепенулся пацан и приблизился к ним довольно усмехающимся.
– Ну не знаюююю… пораскинь умом, Петя-Петяяяя, пету… – тихо и скользко захохотал, до конца не высказавшись. – Мы взрослые дяди. Давно сидим. Девочек не видим. Про ласку совсем забыли. Давай массаж сделаешь и на этом порешаем.
– Ккккаккой, массаж? – растерянно округлил пацан шары и сглотнул.
– Эротический. Какой же еще…
Вся хата загоготала кроме меня и тех парней, что зашли в камеру последними.
– А что, мне будет за это… Ну, я же потом…
– Петя, сказали же тебе, что станем крышевать тебя. Никто и пальцем не посмеет тронуть. Отныне, ты с нами.
– Только, массаж?
– Ну, да. Если, не хочешь большего.
– Я не умею. Не знаю, как делать.
– Да, что там уметь. Поглааадь, пацан, пару раз подергай и не будешь в этих стенах бед знать, – принялся уговаривать молодого, Купец.
– Хорошо, – подписал себе смертный приговор салага.
Я, застыл на месте и, со стеклянными глазами смотрел на то, как без Сибиряка четверо зэков синхронно вышли изо стола и, в круговую встав возле опущенного на коленях парня, стремительно расстегивали перед его перепуганным лицом свои ширинки.