Порошок в зеркалах
Шрифт:
— Нет, между нами на самом деле нет взаимопонимания, доктор, — снова заговорил названный господином Тейлором. — Или вы не знаете, что врач сообщает о каждом пулевом ранении в полицию?
— Ладно, я понял, что разговаривать с вами бесполезно. — Вивиан подошел к сидевшему. — Дайте мне посмотреть. Раздевайтесь.
Пару секунд доктор Мори изучал рану, после чего покачал головой.
— От пулевого ранения вы, конечно, не скончаетесь, — констатировал он. — А вот банка крови у меня дома нет. Идите в ванную. Я приготовлю инструменты.
— Нет, доктор. Я хочу, чтобы это сделала она.
И
— Я… не смогу достать пулю, это может сделать только доктор… и вряд ли смогу потом зашить…
— Я уже сказал, что не хочу, чтобы он ко мне прикасался.
Вивиан посмотрел на второго гостя, который по-прежнему стоял без движения.
— Мы примем какое-то решение, джентльмены?
— Ты ведешь себя как идиот, Ник. Если ты хочешь умереть, ты мог бы сказать мне об этом раньше, и я бы пустил тебе пулю в лоб, чтобы ты не мучился.
— Что тут непонятного, Фредерик? Я хочу, чтобы это сделала она, я уже…
Доктор Мори остановил его жестом.
— Сообщите своему другу, господин Тейлор, что у него есть пять минут — за это время я успею приготовить все необходимое. Если через пять минут у него не появится желание расстаться с подаренным ему куском свинца, то вместо местной анестезии я использую общую. Такие препараты у меня тоже имеются.
Ник предпочел не поддерживать разговор, а его брат помог ему снять плащ и рубашку.
— Цепочку тоже снимите, пожалуйста, — сказал Вивиан и уже направился в свой кабинет, но остановился и посмотрел на «пациента». Взгляд его остановился на татуировке на шее — два следа кошачьих лапок. Точно таких же, как у Афродиты.
— Что? — спросил Ник, и в голосе его не чувствовалось дружелюбности.
— Задумался о том, какой цвет ниток я использую для того, чтобы вас зашить.
— Черными, доктор. Это стильно. И идентично цвету моих мыслей о вас.
— Мне выбросить пулю? Или вы хотите сохранить ее как талисман?
— Мне она не нужна.
Ник сидел на краю ванной, придерживая здоровой рукой повязку на плече. Доктор Мори мыл руки, изучая своего гостя в зеркале.
— Жить вы будете, — снова заговорил он. — Я позвонил своему коллеге, он отвезет вас в больницу. Вам срочно нужна кровь, да и обезболивающее не помешает.
— А вы сами не можете отвезти меня в больницу?
— Завтра у меня утренняя смена, а потом дежурство. Я хочу поспать хотя бы три часа.
Ник положил руки на колени.
— А что мы будем делать с докладом в полицию о пулевом ранении?
— Для дежурного врача в приемном покое мы что-нибудь придумаем. Роберт — травматолог, так что это по его части. Кроме того, он бывший военный врач, и на пустом месте может придумать такую историю, в которую поверит кто угодно.
— Вы, наверное, считаете себя героем, доктор?
Вивиан в очередной раз посмотрел на него, но не ответил. Он выбросил в мусорную корзину использованные перчатки и достал из аптечки флакон с дезинфицирующей жидкостью для рук.
— Вы, наверное, думаете, что спасли
— Вы мне ничего не должны. Я делал свою работу.
— Четыре года назад вы тоже делали свою работу. И у вас это отлично получилось.
Доктор Мори повернулся к нему и достал из кармана брюк портсигар.
— Я уже понял, что вы когда-то спали с Дитой, — сказал он и протянул Нику сигареты. — Угощайтесь.
Он взял сигарету и прикурил от зажженной Вивианом спички.
— Вы ничего не поняли, — покачал он головой, делая глубокую затяжку. — Это вы забрали ее у меня. Если бы вы тогда не шли домой по темным переулкам — какого черта, у вас что, сломалась машина? — и не вздумали играть в Спасителя, все было бы иначе!
— Не припомню, чтобы вы были дружны с ее покойным мужем. Если верить новостям, дела обстояли иначе.
— В этом-то и дело, доктор. Дела обстояли совсем, совсем иначе. — Ник убрал со лба влажные волосы. — Она почти каждый день клялась мне, что уйдет от него, но дальше слов это не заходило. Мне надо было убить его раньше, гораздо раньше! Не понимаю, зачем я тянул… и еще этот ребенок. Разумеется, после того, как она узнала о ребенке, все стало сложнее. И единственным выходом из положения для нее было выйти за него замуж. А что бы она ему сказала? Дорогой, это ребенок Ника Тейлора, моего любовника? Вы представляете, что бы началось? Сначала он убил бы ее, потом — меня, а потом пролилось бы еще черт знает сколько крови!
Вивиан стряхнул пепел с сигареты в раковину и кивнул. Он слушал, не перебивая.
— В тот вечер я был уверен, что правильно выбрал момент. В этом переулке не должно было появиться ни души. И знаете, о чем я думаю сейчас? Мне надо было убить его своими руками. Я просил убить его и не трогать женщину. Они убили его, женщину не трогали и ушли. Откуда я мог знать, что ей станет плохо? И откуда я мог знать, что вы пройдете там именно в тот момент?
— Хорошо, что вы не видели, как ваша женщина отреагировала на известие о том, что ее ребенок мертв. А также на известие о том, что у нее больше никогда не будет детей.
— Что бы вы понимали. — Ник махнул на него рукой. — Иногда у людей нет другого выхода. Я воевал в Ираке. Там люди убивали за еду и за воду, потому что у них не было выбора.
— Я никогда не понимал, не понимаю не пойму, зачем людям нужна война и зачем они убивают друг друга. Я полгода провел в Ливане, одинаково хорошо помню и раненых солдат, которым осталось жить пару дней, и мертвых детей. Позиция человека, который держит оружие, отличается от позиции человека, который держит скальпель. И я не собираюсь менять свою позицию. Думаю, и вы тоже не собираетесь менять свою. А поэтому, господин Тейлор, предлагаю не начинать дискуссию. Вы, как я понял, и так не очень хорошего мнения обо мне. Правда, я до сих пор не понимаю, почему. Не потому ли, что я спас жизнь вашей женщине?