Порождение двух миров
Шрифт:
– Таких, как я. Верно. Неужели тебе сказали, что я раньше был Охотником?
– Нет, - он скривил морду в подобии ухмылки, - Я понял это по тому, как ты задал тот вопрос. Ты будто спрашивал: разделать меня сразу, или чуть погодя, когда настроение будет дерьмо. И смотрел так, как смотрят Охотники. Вам привычно видеть подобных мне. Другие же удивляются или пугаются.
– Я не собираюсь тебя разделывать.
Летун осмотрел убежище.
– Тебе нечем прикончить меня. Я не боюсь этого. Да и сам ты меня боишься.
Эймвир
– Есть немного. Надеюсь, и ты не станешь меня разделывать.
– Не стану.
– Хорошо, - вояка кивнул и сложил руки на груди, - Расскажешь мне, почему ты здесь?
Буригерт иронично пустил огонек.
– По той же причине, что и ты. Только наша мотивация различается.
– Тогда задам вопрос иначе. Что заставило тебя принять нашу сторону? Расскажи о своей "мотивации".
– Меня изгнал Кейнерт.
– За что? Рассказывай, не стесняйся.
– Зачем тебе это?
– Я не хочу бояться тебя. Для этого я должен быть уверен, что ты не долбанный шпион, каким был чешуйчатый выродок, или что с головой у тебя, по нашим меркам, все нормально.
Эрт ухмыльнулся, оскалив зубы.
– По вашим меркам? Вдруг мне выгодно, чтобы меня боялись? Тем более сам Наставник Мирель. Это очень удобно.
Вояка усмехнулся.
– У тебя своеобразное чувство юмора. Гонрак боялся тебя?
– Было немного. Правда, не так, как ты. Манипулировать тобой не получится.
– Если ты вправду на нашей стороне, то мы можем "подружиться". Лучше быть приятелями, чем бояться. Что думаешь?
Эрт с задумчивым видом посмотрел на ботинки Эймвира.
– Я не верю в это - вот, что я думаю. Ты Охотник, и твои друзья наверняка погибали в огне, или когтях моих сородичей.
– Ты прав, но это было годы назад...
– Ты говорил Мирель, что не забываешь своих друзей.
– Я не об этом. Время притупило мою неприязнь и гнев. Теперь я вообще побаиваюсь летунов... Я бы не предлагал тебе, если бы сам не был готов попробовать.
– Да ну...
– летун прищурился, - Не может этого быть.
– Рассказывай, а там посмотрим.
– Что ж... Я тоже испытываю к вам неприязнь, но...
– он встряхнул головой, - Еще большая неприязнь у меня к одиночеству. Стать приятелями, говоришь?
– Попытаться стать. Ты ведь тоже меня все-таки побаиваешься. Иначе бы не шутил свои шуточки.
– Ладно, - они вновь посмотрели друг другу в глаза, - Когда началась война, Кейнерт стал объединять и тренировать наших собратьев. Тогда многие изучили этот общий язык. Я оказался очень ловким и быстро схватывал все, чему учили. Кейнерт заметил это. Он сделал меня тем, кто будет готовить других. Я поучаствовал лишь в паре боев. Война довольно быстро закончилась, и мы стали строить свою страну. Вернее, Кейнерт, не мы. Он пресекал силой все попытки сопротивления его воле.
– Как по-человечески...
– Я выбрал себе живописное место с обильной дичью. У меня было три ирэль. Я дрался за них. Они были моими. Они сами летели за мной. Это была та жизнь, о которой
Эймвир с отвращением загримасничал, услышав это. Несложно догадаться, что младами летуны называли свое чадо.
– Всего двух, просто они были болезными. Нельзя, чтобы болезные жили. Они портят кровь.
– Что потом?
– Затем прилетел Кейнерт с шайкой своих отпрысков и со своими законами. Он узнал меня и даже хотел решить все мирно, но я воспротивился. Мы подрались...
– Ты дрался с ним лично?
Буригерт многозначно посмотрел на вояку и кивнул.
– Да. Он одолел меня. Быстро. Переломал мои крылья.
Буригерт показал, как криво срослись кости. У Эймвира холодок пробежал по спине от такого зрелища. Теперь понятно, почему летун их не расправил ни разу при вояке.
– Затем Кейнерт сказал, что мои ирэль - не моя собственность, что они вольны лететь, куда им хочется. Мои ирэль, увидев мое поражение, стали не такими уж и моими... Все рухнуло. Я помогал ему, когда он требовал помощи, но в ответ получил унижение... Они улетели. Осталась только одна ирэль. Она хотела вырастить последних младов. В ярости я убил их и покинул страну Кейнерта.
– Убил вместе с ирэль?
– Нет. Только младов.
– Потом ты решил сдаться людям?
– Не совсем. Я долгое время выживал в империи. С такими крыльями мне приходилось воровать скот, чтобы прокормиться. На меня начали охоту. Вскоре я вообще больше не смог найти себе еду. Сил становилось все меньше и меня поймали. Услышав, что я знаю общий язык, люди не стали убивать и истязать меня. Со мной заговорил кто-то связанный с императором. Кажется...
– Не Коргвин, случаем?
– Да. Он. Коргвин начал узнавать, почему я покинул страну летунов и что стало с моими крыльями. Он сказал, что у меня есть возможность отомстить Кейнерту. Так я оказался здесь.
– Хочешь отомстить Кейнерту, значит?
– Он уничтожил то, что было мне дорого. Теперь я больше всего хочу уничтожить его самого.
На минуту они умолкли.
– Печальная история, - Эймвир грустно вздохнул, - Ты знаешь, почему Мирель так важна? Как при помощи неё мы сможем одолеть Кейнерта?
– Нет. Но знаю, что очень важна. Иначе бы Ваш император не стал заниматься этим делом.
– Верно. Странно, что никто здесь не знает.
– Даже Мальвен?
– Даже она.
Буригерт нахмурился.
– Что если все это - обман?
– Не думаю. Наоборот, все наверняка намного серьезнее, чем кажется.
– Хочется в это верить… А как на счет твоей истории?
Эймвир вкратце поведал про погибший Отряд Охотников. К его удивлению, Буригерт не выразил никаких эмоций, когда речь шла про убийство летунов. Его заинтересовало только участие Шайнерта в разгромном нападении.
– Один из старших младов. Большой и сильный. У Кейнерта много младов, - он усмехнулся, - и много ирэль. Не думаю, что он выгонял их со словами: "летите, вы свободны". Его жизнь никто не может сломать. Пока что...