Порождение двух миров
Шрифт:
– Только что прибыл сокол-посыльный, - Мальвен вытащила из кармана сверток и демонстративно развернула его, - Ответил Коргвин. Советую держать свою злобу при себе...
– Не томи, Мальвен. Читай, - попросил аббат.
– Он рад, что наша бдительность повысилась до такого уровня, но... Велел отпустить чешуйчатого.
Эймвир и Гойнер переглянулись.
– Так же...
– она изменила голос, подражая мужскому басу советника императора, - Если вы соизволили изувечить нашего достопочтенного лекаря летунов, то незамедлительно
– Это все?
– Эймвир до хруста сжал кулаки.
– Мне нечего бояться. Никто не собирается никого казнить. Нас даже не хотят менять, - она посмотрела на Гойнера, тот облегченно вздохнул, - Теперь все.
– Он даже не "соизволил" объяснить, чем занимается чешуйчатый?
– Коргвин приедет и все объяснит. Через неделю-две.
На какое-то время они умолкли. Каждый размышлял о чем-то своем. Хотя, что там таить: их мысли были о подлом Кнааркше. О том, что их обманули. О том, что им не сказали что-то очень важное.
Мальвен заговорила первой.
– Как тебе Бури?
– Странный он летун, - тихо ответил вояка.
– Он застрял между старым и новым, - объяснил Гойнер, - Новое раздавило его. Теперь он хочет мстить.
– Да уж, застрял на благо нам. Интересно, много ли было таких, как он? Тех, кто не принял Кейнерта?
– Сколько-то было. Но... они в основном благодарны ему. Кейнерт вытащил летунов с того света. В их глазах он почти Бог.
– Почти.
Мальвен кивнула.
– Бури рассказал тебе то, что ты хотел?
– Да. Он разговорчив. Но Бури не знает, сколько продлится волнение Мирель, - он улыбнулся, - Пришлось выгулять её, чтоб она смогла уснуть.
– Что ж, не зря я дала эльфам команду относиться к тебе, как к Наставнику. Это уже принесло пользу. Можешь выгуливать её в любое время, если посчитаешь нужным. Мирель и дальше не должна отвлекаться на свои подростковые волнения.
– Хорошо.
– Только не говори с ней о других летунах. Особенно о стране летунов.
– Вы так толком и не поделились своей легендой.
– Её родня может быть заточена у Кейнерта, который устроил кровавый дикий переворот. Еще родня может быть на самом севере.
– У ледового океана.
– Да. Правда, там не растет огненная трава и летуны там не живут на самом деле. Но пусть будет так.
– Ясно. "Дикий переворот", говоришь. Забавно звучит.
– Нисколько не забавно. Погибли тысячи летунов. Особенно досталось её родным - северным и другим, принявшим путь разума. Ясно?!
Эймвир кивнул.
– Хорошо, что понял. Сходи, проведай наших летунов. Как вернешься, начнем допрос извращенца.
По пути к конюшне Эймвир встретил одного из рабочих. Тот выяснил у стражи, кто намочил мешки с пшеном ночью, и был этим весьма
– Эймвир, брат, как вы поступите с чешуйчатым?
– рабочий подал связку Эймвиру на оценку веса.
– Пока не знаю. Почему интересуешься, "брат"?
Мужик старался не смотреть ему в глаза и выглядело это подозрительно.
– Если он очень худо напакостил, его надобно хорошенько истязать. Для начала хотя бы. Он худо напакостил?
Теперь мужик посмотрел в глаза Эймвиру. От его взгляда у вояки холодок пробежал по спине. Он начал догадываться, в чем дело.
Вернув кирпичи, Эймвир грустно вздохнул и спросил:
– Отпрыск убил твоих друзей?
– Да. Если в этом вина чешуйчатого, его нужно казнить. Понимаешь, что я толкую? Мы все тут ребята не глупые, нас ведь выбирала Мальвен. И мы догадываемся, что тот выродок не мог просто так долететь до нас через северные горы. Его ведь кто-то направил. Возможно даже подкормил...
Эймвир нахмурился, услышав это.
– Чешуйчатый не мог подкормить того отпрыска.
– Значит он дал ему правильный путь?
– Мы сегодня собираемся это выяснить. Чешуйчатый пришел в себя и ему придется рассказать все, если он хочет остаться при всех своих членах.
Мужик одобрительно кивнул, и они обменялись крепким рукопожатием.
– Надеюсь, вы правильно решите его судьбу.
"Ну вот. Теперь у нас еще одной проблемой больше. Если Кнааркша не шпион, и мы отпустим его, то с ним могут разобраться рабочие. Нужно сказать об этом Мальвен..." - подумал Эймвир, спускаясь в подземелье.
Увидев его, Мирель отвлеклась от завтрака.
– Доброе утро, Эймвир. Кажется, ты не сразу лег спать.
– Ты права. Решил проведать Буригерта. А тебе как спалось?
Она пустила огонек.
– Сладко. То есть очень хорошо... Как может сон быть сладким, правда?
– Его не попробуешь на вкус, но так говорят.
Выдержав паузу, Мирель задала самый важный для себя вопрос:
– Мы будем тренироваться сегодня?
– Скорее-всего... Снова хочешь драться с Буригертом?
Она виновато опустила голову.
– Кажется, еще сильнее, чем вчера.
– Хорошо...
– Хорошо?!
– Мирель схватилась за решетку, - Мне очень тяжело, Эймвир. Что в этом хорошего?
– Чем сильнее твое желание сейчас, тем сильнее станет твой дух, когда ты преодолеешь это испытание. Крепись. Мы вчера об этом говорили.
– Говорили, но мне не становится легче. Сколько еще терпеть?
Эймвир попытался вспомнить что-нибудь подходящее. Например, сколько идет "охота" у коров, которых он пас, будучи мальчишкой. Чтобы ответ звучал хоть сколь-нибудь искренне, он должен иметь правдивое основание, пусть и такое нелепое по отношению к юному летуну.