Порт-Артур. Том 1
Шрифт:
– Я все больше удостоверяюсь в том, что японская разведка поставлена на необычайную высоту.
– Это вам, Василий Васильевич, особенно надо иметь в виду в Артуре: каждый ваш шаг тотчас будет известен нам и соответственно оценен.
– Прикажете ваши слова понимать как угрозу?
– Бог с вами, это всего лишь дружеское предупреждение, не более, – расплылся в улыбке Тифонтай.
Вошедший слуга подал Сахарову на серебряном подносе телеграмму.
– От Стесселя. Фок уже в Нангалине. Быстро это он пролетел двадцать с лишним верст от Цзинджоу! – сообщил Сахаров своему собеседнику. – Почитаем,
– Надеюсь, вы, Василий Васильевич, не особенно поторопитесь извещать об этой телеграмме Раздольского?
– До его штаба шесть верст. По темноте – час езды верхом. Сейчас около двенадцати часов. Следовательно, Раздольский может получить это извещение не ранее часа ночи. Еще через час выступит, подняв полк по тревоге, и будет здесь еще часа через полтора, то есть не ранее половины четвертого. Тогда на подрывные работы у нас останется полтора часа, – рассчитал Сахаров.
– Отсюда явствует, что телеграмму надо отправить отсюда с нарочным не ранее чем через полтора-два часа, тогда в его распоряжении вовсе не будет времени для производства взрыва.
– Он может выслать вперед конноохотничью команду, тогда она будет здесь не позже чем через два часа.
– Сколько их человек?
– Сорок-пятьдесят.
– Необходимо их задержать любыми средствами. В Дальнем есть саперы?
– Человек пять, не более, и с ними инженер-капитан Зедгенидзе.
– Сами они многого не сделают, а с помощью охотников успеют, пожалуй, взорвать половину Дальнего. Нельзя ли Зедгенидзе подкупить, не останавливаясь перед суммой?
– Боюсь, что нет: это ученик и последователь Кондратенко, который весьма хорошо подбирает себе людей. Но, кроме него, тут есть еще лейтенант Сухомлин, беспробудный пьяница.
– Прекрасно! Конных охотников направим к Сухомлину, а Зедгенидзе ничего сообщать не будем. Лейтенанта до приезда охотников накачаем до потери сознания. Я этим озабочусь сам, – быстро решил Тифонтай. – Пошлите телеграмму в половине второго. В половине четвертого охотники будут здесь, а полк придет после пяти и, следовательно, не задерживаясь двинется дальше.
– Ладно, все будет сделано, как мы с вами договорились, Николай Иванович. Надеюсь, мы еще увидимся с вами перед моим отъездом? – спросил Сахаров.
– К двум часам, когда вам надо будет выступать в Артур с вверенным вам гражданским населением, я буду здесь. – И купец направился к двери.
Сахаров по телефону вызвал начальника полиции и, сообщив ему о срочной эвакуации Дальнего, приказал собрать всех русских к двум часам ночи у его дома для дальнейшего следования в Артур пешим порядком.
Ровно в два часа ночи Тифонтай вернулся.
– Оба обезврежены, – сообщил он, – Сухомлин пьян, а Зедгенидзе спит мертвым сном.
– Убит? – с ужасом спросил Сахаров.
– Зачем!
– Минут десять назад.
– Отлично. Значит, охотники раньше четырех часов здесь не будут, а полк, очевидно, поторопится пройти мимо Дальнего.
– Больше никаких указаний от вас не будет, Николай Иванович?
– Вот еще что: в Артуре надо связаться с личным адъютантом Стесселя, князем Гантимуровым, из промотавшихся гвардейцев, он только что приехал от Куропаткина и весьма понравился Вере Алексеевне, затем с командиром Двадцать седьмого полка полковником Рейсом. Употребите все, ваше влияние, чтобы он был назначен начальником штаба Стесселя вместо Рознатовского, которого позавчера разбил паралич. В случае наступления чрезвычайного обстоятельства они нам очень пригодятся.
– Какого именно?
– Ну, скажем, при окончании обороны Артура. Они могут, конечно, из, чисто альтруистических соображений повлиять на Стесселя через его жену в смысле нежелательности дальнейшего сопротивления. Это, конечно, только пример. Вы сами на месте увидите, когда и в чем они будут вам полезны.
– Дальнейших объяснений не требуется, – понял Сахаров.
– Вы уже уложились?
– Кроме моего белья и одежды, все остальное в этом доме с сегодняшнего дня принадлежит вам, Николай Иванович.
– В память о нашей дружбе прошу вас, Василий Васильевич, взять себе все, что только вам здесь нравится и что может понадобиться в Артуре.
Сахаров поблагодарил и приказал вошедшим слугам уложить в свою коляску несколько ковров и картин.
– Спасибо вам, Николай Иванович, за все и позвольте с вами проститься, – взволнованно проговорил Сахаров. – Не ожидал даже, что меня так разволнует отъезд из Дальнего. Как-никак – я его создал своими руками.
– Вполне понимаю ваше волнение, Василий Васильевич. Уверяю вас, что и при новой власти ваше имя не будет здесь забыто. У вас есть конвой?
– Да, пять пограничников.
– Я вам дам еще двух своих проводников.
– Это зачем? Я прекрасно знаю дорогу в Артур.
– Зато вас не знают мои люди, и вы можете подвергнуться их нападению; проводники же гарантируют вам полную безопасность в пути.
Сахаров еще раз поблагодарил Тифонтая и вышел на улицу, где в темноте уже стояла толпа русских. Подвод в городе не было, поэтому, взвалив на себя кое-какой скарб, жители собрались в сорокаверстный путь в Артур. Среди них было много женщин и детей. Все это был трудовой народ – служащие и рабочие, которым пришлось бросить свое накопленное годами тяжелого труда имущество и нищими отправляться в Артур.
Появление Сахарова было встречено целым взрывом жалоб и плача: от него требовали подвод хотя бы для женщин и детей.
– Реквизируйте лошадей и экипажи у китайских купцов и домовладельцев, – просили его из толпы.
– Не имею права конфисковать имущество подданных нейтральных стран, – ответил Сахаров.
– Не можем же мы нести на руках сорок верст свои вещи.
– Оставляйте их здесь, как я оставляю все свои дома с полной обстановкой. Ничего не поделаешь – война, – сокрушенно отвечал градоначальник.