Порт-Артур. Том 1
Шрифт:
Спор решил Звонарев. Так как раненых, за исключением Родионова, не было, то он решил бросить две санитарные двуколки и на одном уносе вывести орудие.
Пройдя немного, наткнулись еще на орудие, но до Нангалина было уже близко, и было решено сперва поставить первую пушку на позицию у Нангалинских высот, а затем туда же перебросить и вторую.
Звонарев поехал выбирать позицию для своей импровизированной батареи. Взобравшись на ближайшую сопку, он увидел перед собой равнину, ограниченную с севера Тафаншинскими высотами. В бинокль
Установив пушки на позиции и расположив стрелков, прапорщик оставил Родионова за начальника, а сам поехал на станцию Нангалин в разведку. На станции он нашел много бродящих без дела солдат, целый полевой лазарет с сотней раненых, врачом и санитарами, десятка два пустых вагонов на путях. Около водокачки, тихо посапывая, как затухающий самовар, стоял сошедший с рельсов паровоз. Тут же копошились солдаты, видимо раздумывая, как поднять его на рельсы. Одноногий старик, в старом солдатском мундире, с Георгиевским крестом на груди и в фуражке с красным околышем, бодро ковылял вокруг паровоза.
– Навались разом, – кричал он на солдат, – жми книзу сильнее!
Увидев подъехавшего Звонарева, солдаты почтительно расступились. Прапорщик соскочил с коня и, обойдя паровоз, поднялся в паровозную будку. Беглого взгляда было достаточно, чтобы определить годность паровоза.
Звонарев подкинул угля в топку, подкачал воды в котел и слез на землю.
– Ты кто такой будешь? – спросил он старика.
– Сторож при водокачке. Семен, сын Капитонов, Петров. Раньше машинистом ездил, пока в крушении ногу не оторвало, – ответил старик.
– Давай домкраты, пару запасных рельсов, и несколько ломов, – приказал Звонарев.
Вскоре работа около паровоза закипела. Оставив здесь за старшего одноногого машиниста, прапорщик пошел осматривать станцию. Она была почти не: разрушена, за исключением телеграфа, телефона, выбитых стекол и поваленных станционных фонарей. Тут он встретил Блохина с Лебедкиным и Кошелевым.
– Вы как сюда попали?
– Софрон Тимофеич до вас послали. Вот эстафета от поручика, – доложил Лебедкин, протягивая прапорщику пакет.
Прочтя записку, Звонарев узнал, что Енджеевский отходит к Нангалинским высотам без давления со стороны противника, так как получил сведения о высадке японцев в Талиенваня, в тылу тафандгинских позиций. Одновременно он просил не задерживаться на нангалннских позициях.
– Софран Тимофеич записку уже прочитали. Сейчас одну пушку сюда подвезут, а потом и другую, – доложил Лебедкин.
– Паровоз бы нам только на рельсы поставить, тогда все погрузим в вагоны и вывезем отсюда, – проговорил. Звонарев.
– На руках паровоз подымем и на место поставим, ваше благородие, – уверял Блохин.
Вместе с солдатами Звонарев пошел по станционным, путям осматривать вагоны. Они оказались в полной исправности, и нужно было только составить из них эшелон.
– Как подвигается работа, кавалер? – подходя к паровозу, спросил прапорщик
– Надо поднять еще только одну пару колес под тендером, и все будет готово, хоть в Расею тогда езжай на паровозе.
Солдаты полезли под тендер с домкратом.
Пока поднимали паровоз, Звонарев решил заняться составлением поезда, для чего надо было вручную перекатить вагоны на главный путь и сцепить их между собой.
– Кошелев и Блохин, – позвал он – Соберите стрелков и начните перекатывать вагоны по путям под состав.
– Вали, братки, сюда! – замахал фуражкой Блохин.
Солдаты со всех сторон стали сходиться на зов.
– Кати все вагоны да главную путю! – распорядился Блохин.
Скоро станция огласилась шумом двигающихся вагонов и перезвоном «буферов.
– Надеюсь, господин прапорщик, вы не забудете о нашем лазарете? – подошел к Звонареву врач.
– Вот вам подряд семь теплушек и одна платформа! Можете здесь устраиваться, – ответил прапорщик.
Наконец паровоз был поднят на рельсы, и Капитоныч, забравшись в будку, с победным свистом повел его по путам под состав.
В это время к станции подъехал Енджеевский, а следом за низа появилась «коровья батарея», как прозвали стрелки пушки, перевозимые на коровах.
– Вы, никак, уже готовы к отъезду? – удивился поручик.
– Вас только поджидаем.
– Я хотел до вечера задержаться на высотах и затем вместе с вами ехать дальше уже по железной дороге.
– Надо выехать пораньше, засветло, пока путь впереди хорошо виден. Может быть, он испорчен нашими при отступлении.
– Ладно, через час я буду здесь. Взорвем, что можно, на станции и присоединимся к вам.
– Вы сообщили в Артур об отходе японцев на север?
– Послал телеграмму с нарочным Кондратенко и Стесселю, но ответа пока никакого не получил!
Между тем солдаты вручную перекатывали вагоны. Блохин принимал в этом самое активное участие, одновременно рассказывая о своих впечатлениях.
– Посмотрели мы на тутошние деревни. Чем только люди живут? – удивлялся Блохин. – Беднота Почище нашей. В одной хате по двадцать человек ютятся. А земли на всех самое большое – полдесятины. Хлеб по зернышку сажают, как овощ. Только чумиза и выручает китайца. Налоги с них дерут тоже не хуже нашего. При нас какой-то чиновник палками выбивал недоимки из крестьян. Как и у нас, обирают крестьян все, кто может: и бонзы [123] , и помещики, и даже мало-мальский чиновник. По жизни своей они нам братья родные, только победнее. Всякое издевательство терпит народ над собой, а скинуть скорпионов не может. Пособить бы им хотя малость.
[123]
Бонза – буддийский монах в Японии.