Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
– Признаете ли вы в таком случае себя виновным в предъявленном вам обвинении?
– Конечно, нет! Я как солдат обязан выполнять беспрекословно любые приказания своего божественного императора.
На этом допрос окончился. После речи Азарова и Вениаминова суд удалился на совещание. Присутствующие в зале офицеры гурьбой столпились около подсудимых. Белый дружески поздоровался с Танакой.
– Ваша дочь, Василий Федорович, так выросла, что совсем стала невестой, – проговорил японец, кланяясь издали приветствовавшей его Варе.
Суд совещался недолго. Костенко предложил оправдать Звонарева за недоказанностью обвинения, а остальных приговорить к смертной казни через повешение.
– Звонарева бы следовало все же для острастки подержать на гауптвахте: вольнодумен и в бога не верит, – заикнулся было Вамензон.
– Не следует забывать, что он почти родственник
Белого. Генерал по личному почину явился даже на суд, чтобы дать показания в его пользу, – напомнил Костенко.
– Из уважения к мнению вашего превосходительства, а также к моему командиру, я не буду возражать против оправдания прапорщика, – поспешил согласиться Вамензон.
На этом и порешили.
– Встать, суд идет! – скомандовал дежурный комендант.
Костенко в сопровождении членов суда вошел в помещение. В зале сразу заволновались.
– «По указу его императорского величества, – начал читать председатель суда, – порт-артурский военный суд и так далее… признал прапорщика Звонарева невиновным и постановил из-под стражи освободить».
У Вари вырвался вздох облегчения, и она чуть не запрыгала на месте от радости, дальнейшее чтение она слушала в пол-уха.
– «Повесить… повесить… повесить», – закончил чтение генерал.
Рива ахнула и потеряла сознание. Звонарев едва успел ее подхватить. Произошло замешательство.
Куинсан же и Танака сохранили присутствие духа.
– Приговор может быть обжалован генералу Стесселю, которому принадлежит право конфирмации, – разъяснил Костенко осужденным. – Объявляю заседание суда закрытым.
– Поздравляю вас, Сергей Владимирович, с освобождением, – с чувством проговорил Белый.
– И я тоже, – подскочила Варя. – Вы, кажется, и не рады.
– Надо спасти Риву во что бы то ни стало! – вместо ответа проговорил прапорщик.
– У нее и без вас найдется досгаточно спасителей, – не удержалась Варя.
– Надеюсь, ваше превосходительство не в претензии на нас за несколько своеобразное проявление гостеприимства, – подошел Костенко к японцу.
– Ни в какой мере, ваше превосходительство! Незваный гость хуже татарина, по вашей русской пословице, а я как раз и принадлежу к числу таковых.
– Не имеете ли каких-либо пожеланий? Все возможное мною будет исполнено с величайшей радостью!
– Я тронут любезностью вашего превосходительства!
Единственно, о чем я осмеливаюсь просить, – это о разрешении мне принять ванну
– Немедленно распоряжусь о том и другом.
Танака поблагодарил его поклоном.
– Увести подсудимых, за исключением его превосходительства, – распорядился Костенко.
Уже пришедшую в себя Риву и Куинсан вывели конвойные.
– Я сейчас разыщу Андрюшу и все сообщу ему, – успел предупредить Звонарев Риву.
Варя издали сердито наблюдала за происходящим.
– Не беспокойтесь. Петр Ерофеич сумеет защитить вашу… приятельницу лучше любого из ее многочисленных друзей. Прощайте, неблагодарный, – проговорила Варя и направилась к выходу.
– Ах, да! Я и забыл поблагодарить вас за хлопоты!
– Ваши благодарности можете оставить при себе.
В соседней с залом заседания комнате в ожидании выхода Танаки из ванной, где его мыл один из вестовых, сидели Костенко, Вамензон и Страшников.
– Танаку я знаю лет десять, с тех пор как он был еще майором во Владивостоке. Общительный, тактичный, он был принят во многих домах, особенно военных и морских. Считался ярым русофилом. Бывал в Питере и Москве. Незадолго до начала войны он был отозван в Японию. Перед отъездом его чествовали в военном собрании, поднесли даже на память альбом с фотографиями. И вдруг такая неожиданная и неприятная встреча! – развел руками Костенко.
– На суде он держался прекрасно, – заметил Вамензон.
Появление японца, чисто вымытого, выбритого, в хорошем суконном костюме, прервало их разговор.
– С легким паром, ваше превосходительство, – приветствовал его Костенко.
– Не знаю, как мне и благодарить ваше превосходительство за вашу любезность. Я столько месяцев был принужден вести скотский образ жизни, что испытал поистине райское блаженство, моясь в ванне.
– Разрешите предложить вам ужин в нашей скромной компании?
– Сочту для себя за высокую честь разделить вашу трапезу.
Страшников отправился отдать нужные распоряжения. Вскоре был накрыт стол на четыре персоны, появились закуски, хлопнули пробки, завязалась оживленная беседа, и только стоящий у входной двери часовой с винтовкой нарушал эту мирную картину.
После ужина Костенко лично отвез в экипаже японца на главную гауптвахту, при этом их сопровождал эскорт из конных жандармов, но трудно было понять, то ли ок конвоировал арестованных, то ли составлял почетную охрану.
Караульный начальник штабс-капитан Чиж, до которого уже дошли сведения о японском генерале, встретил осужденного весьма почтительно и отвел ему лучшее по мещение в офицерском отделении. Сдав Танаку, Костенко отправился с докладом на квартиру к Стесселю.
– Так это правда, что пойманный оказался японским генералом? – встретила его Вера Алексеевна.