Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
Дома ее ожидал Рейс уже с готовым приказом о приведении приговора в исполнение и Сахаров, о чем-то оживленно беседовавший с полковником.
Капитан любезно вызвался доставить Танаке сигары и вино, обещанные Верой Алексеевной, к которым генеральша добавила еще и конфеты.
– Так вы, Виктор Александрович, озаботитесь, чтобы все было в порядке? – мимоходом бросила генеральша полковнику.
– Все будет сделано, ваше превосходительство, – почтительно наклонил голову Рейс.
Приехав на гауптвахту, Сахаров передал японцу
– Я попрошу вас, господин капитан, передать эти конфеты моей маленькой соотечественнице – Куинсан. Пусть она перед смертью полакомится, – попросил Танака.
– Немедленно исполню ваше пожелание. – И капитан скрылся.
Танака быстро развернул пакет и рассовал находящиеся в нем вещи по карманам.
Получив конфеты, задумавшаяся Куинсан оживилась. Она прежде всего тщательно пересмотрела все обертки конфет и в одной из них нашла крохотную шифрованную записку.
«Все будет хорошо. Мужайся. Завтра будем на воле».
Подписи не было, но Куинсан знала, кто это написал. За долгую совместную разведывательную работу Куинсан привыкла верить Танаке. Раз он говорил, что завтра она будет на воле, значит, это будет так. Танака прислал ее любимые конфеты. И успокоенная, ободренная доброй вестью девушка принялась за лакомства. Едва она проглотила последнюю конфету, как почувствовала себя плохо. На короткое мгновение мелькнула страшная догадка: «Он отравил меня, чтобы я не проговорилась». Но в следующее мгновение сознание покинуло Куинсан, и со слабым стоном она упала на пол.
В коридоре, куда выходили камеры арестованных, Сахароз задержал Чижа и начал что-то говорить ему на ухо.
– Таким образом, вам представляется едва ли не единственный в вашей жизни случай легко и быстро разбогатеть, – закончил он полушепотом.
Еще более понизив голоса, они быстро заговорили, затем в руки Чижа перешла пачка кредиток, и оба офицера вернулись к Танаке.
Японец уже разлил вино по бокалам и, посмотрев свое на свет, предложил собутыльникам чокнуться.
– Не заложить ли нам банчишку? – предложил Чиж.
– Увы, я не располагаю средствами, – отозвался генерал.
– Прошу принять от меня небольшой заем, – протянул Сахаров ему пачку кредиток.
– Но как же я их вам верну в случае проигрыша?
– На том свете угольками.
Все весело захохотали.
– Прощу делать игру, – провозгласил Чиж, – снимите, ваше превосходительство.
Все потянулись к картам.
В этот день в карауле был третий взвод утесовской роты. Взводный фейерверке? Жиганов, исполнявший обязанности рунда – помощника караульного начальника, сидел за маленьким столом и прислушивался к тому, что рассказывал бомбардир Ярцев. Монотонной, ритмической скороговоркой окающего волжанина он повествовал
– Ну и мастер же ты брехать, сказочник, – лениво заметил взводный, – язык, видать, у тебя без костей.
– Выдался нам денек! То прапорщика нашего привели, то шпиенов. Стеречь их надо в оба глаза, не ровен час, сбегут, тогда от суда не отвертимся, – лениво проговорил разводящий.
– Кто сбежит-то? Девка в юбках запутается, японец с штабс-капитаном пьянствует, – отозвался Жиганов. – Увидишь, его с почетом в карете, как сюда, повезут прямо к японцам, – получите, мол, ваше японское превосходительство, а то у нас и своих генералов хватит, – продолжал шутить Жиганов.
– Небось ежели бы он оказался солдатом, так ему бы вместо кресла на суде в рыло заехали и на экипаже сюда не повезли, – заметил Ярцев.
– Я его по шеям прикладом двинул, когда он на суд уходил. Пришлось-таки мне, хотя и не нашего, а все же генерала стукнуть, – вмешался тихий веснушчатый солдат Грунин.
– И руки не отсохли?
– Какое, еще больше раззуделись…
– Тогда не знал, кто он такой. Небось сейчас не ты его, он тебя по роже хлестнет и в ответе не будет.
– Генерал, братуха, всегда генерал, а простой солдат всегда простым солдатом и останется, – вздохнул Жиганов.
– Скоро уже смена, надо людей будить, – поднялся
Булкин.
Вскоре смена ушла.
– Разрешите мне на минутку выйти по известной надобности, – обратился Танака к Чижу.
– Сию минуту, ваше превосходительство, – только позову караульного. Эй, Грунин, возьмешь винтовку и проводишь арестованного в уборную, – распорядился
Чиж.
В сопровождении солдата японец направился по коридору. Чиж и Сахаров остались одни в камере, продолжая игру в карты.
– Давайте перекинемся в штосе, – предложил Сахаров.
– Бита-дана, бита-дана! – начал раскладывать карты направо и налево Чиж. – Бита! Позвольте с вас получить, многоуважаемый Василий Васильевич.
Капитан протянул ему пятерку.
Прошло минут десять.
– Пора! – проговорил Чиж.
– Подождем еще минут пять.
– Время стоит денег, по американской пословице.
Сахаров протянул несколько бумажек.
Подождав еще, штабс-капитан поднялся.
– Грунин! Почему до сего времени арестованный не вышел? – обратился он к солдату.
– Оправляются еще.
– Постучи посильнее, пора ему выходить.
Солдат начал кулаком бить в дверь, но ответа не последовало.
– Выломать дверь! – не своим голосом заорал Чиж, – Выслать двоих для осмотра здания снаружи.
В караулке поднялась суматоха, Булкин и несколько человек выскочили наружу. В уборной было пусто, решетка в окне выломана.
– Под суд пойдешь, мерзавец! – накинулся на Грунина штабс-капитан с кулаками.
– Виноват, вашбродь, – едва смог прошептать солдат своими изуродованными губами.