Портальеро. Круг второй
Шрифт:
Я даже слегка удивился. Нет, не тому удивился я, что могу отделяться от тела и наблюдать всё со стороны. А тому, что в прошлый раз, когда меня шандарахнули по башке, я валялся в бессознанке и даже не помышлял что-то сделать. Видимо, крепко меня тогда приложили. А теперь я даже могу рассмотреть того, кто меня так приголубил…
Мужчина крепкого телосложения… Даже несмотря на то, что на нём сейчас был вполне себе цивильный костюм, но военная выправка вкупе с короткой стрижкой выдавала в нём человека служилого. Лет ему было примерно лет сорок — сорок пять, но глаза были мёртвые, как у старика. Было
Дора стояла рядом и поглядывала с неким испугом на всё, что происходило в зале её магазина. Ну а моё бездыханное тело валялось на полу, раскинувшись в живописной позе. Возле моей головы уже натекла вполне себе приличная лужица крови.
Неужели меня тут банально прибили на грязном затоптанном полу в этом проклятом комиссионном магазине? Но, нет. Это я почему-то знал точно.
А ещё… Ещё я видел. Видел, как светится в моём теле голубовато-зелёным светом источник магической энергии где-то в районе солнечного сплетения. Недаром удар в эту точку почти выбивает дух из человека. Значит, не только жизнь, но и магия прячется в организме именно там.
Похожие огоньки, приглядевшись, я обнаружил и у других людей. Странно, что я не видел их раньше. Или я просто не пытался пристально рассматривать других людей на предмет внутреннего свечения? Но Машку же я внимательно разглядывал, особенно, когда лечил её. Не было же видно никакого источника жизни… Или был? Может, я просто его не замечал? И, кстати, где она?
Народу в зале магазина хватало. Менты, какие-то люди в штатском, персонал магазина, моя распростёртая тушка на полу… А вот моей боевой подруги, отчаянной и дерзкой девчонки Машки нигде не было…
Делать попытки вернуться в своё тело я не стал. А что мне там делать? Лежать со скованными раками за спиной, ощущая своё избитое тело? Была охота… Но что-то же делать всё равно надо было. И тогда я стал прислушиваться к тому, что происходит в зале.
— Товарищ подполковник! — голос говорящего был громким и властным. — Покиньте помещение. Я отстраняю Вас от дела.
— Но…
— Сергей! Пойми! Ты не имеешь право каким-то образом участвовать в этом деле. Ты сейчас руководствуешься не законом, а эмоциями. И ещё… Сдай оружие! Лучше всего мне… Здесь и сейчас.
— Андрей! — начал было подполковник.
— Товарищ Осипов! Я тебе сейчас не Андрей, а твой непосредственный начальник. Ты и так уже наворотил дел. На хрена было так бить подозреваемого?
— Но он же моего Сашку…
— Это ещё не доказано. А ты просто жаждешь крови. Вот поэтому я тебя и отстраняю. Поверь! Я не хуже тебя смогу довести это дело до конца.
А потом он вполголоса, почти шёпотом на ухо Осипову проговорил:
— И в следующий раз, бей сильнее. Проще было бы отписаться за труп… А сейчас вон и журналисты уже набежали. Ты же знаешь… Гласность, мать её ети… Дело-то громкое. Так что… Давай пистолет и езжай домой. Выпей, да поспи… Если сможешь. Всё, что я выясню, я тебе сразу же сообщу.
— Хорошо. — ответил подполковник, протягивая пистолет своему другу и, как видимо ещё и начальнику.
Сквозь двери магазина протиснулись медики со своими
Оставив врачам заниматься моим телом, я стал искать Машку. В зале её не было. Не было её и снаружи, на улице. Туда я тоже уже заглянул. Журналисты, которых не пустили внутрь, там были, а моей подруги нет. В подсобных помещениях магазина её тоже не нашлось.
— Куда отвезли девчонку? — задавал вопросы самый главный здесь начальник какому-то лейтенанту.
— С ней сейчас следователь работает.
— И что она?
— Молчит, зараза…
— Она вроде бы не при делах. Так что её придётся завтра отпустить.
— Документов у неё нет. Фамилию свою не сообщает. Со слов Доры Михайловны зовут её Машей.
— Мария, значит… Если что. Определим в спецприёмник для бомжей.
— Судя по внешнему виду, она несовершеннолетняя.
— Тем лучше.
Мне почему-то захотелось поубивать всех этих людей. Всех, без разбору. Они так равнодушно обсуждали судьбу той, что была мне дороже всех на этом свете. Грёбанные борцы за справедливость, мля… Тоже мне, нашли злодеев. Меня и Машку. А тех ублюдков, что с битой и пистолетом пытались напасть на нас в лесопарке они что, считают терпилами? Мальчики-зайчики, твою мать… А ещё тот козёл, папаша сраный, что прикрывал своего оболтуса сынка и вытаскивал своего засранца из всякого дерьма… Он тоже что ли, млять, правоохранитель? Защитник закона, чтоб ему на том свете земля была стекловатой. Ненавижу этих лицемерных тварей. На словах у них одно, а творят порой такое, что и не снилось тем, кого они ловят и сажают. А через год, когда развалится Союз, изо всех щелей так и вообще повылазят всякие уроды. И те, кто сейчас ратуют за коммунизм и социализм с человеческим лицом, тут же переметнутся в стан либерастов-демократов, чтобы вылизывать зады забугорным капиталистам.
А тем временем мою тушку погрузили на носилки и загрузили в машину скорой помощи. Написав кучу бумаг и упаковав вещи Осипова-младшего, менты стали покидать помещение магазина. Михаил, по указанию Доры Михайловны, закрыл входные двери, повесив табличку «Учёт». А сама Дора удалилась в свой кабинет.
Ну, что же? Помнится, я обещал наказать её, если она меня обманет. Я обещал это Машке. Той самой Машке, которую сейчас трясут следаки… Которая и вовсе тут не при чём…
Запершись в своём кабинете, Дора выложила на стол перед собой всё то золото, что получила у меня. Глазки её блестели от жадности. Похоже, что сегодняшняя сделка показалась ей более чем удачной. Цена, за которую она смогла бы продать то золото, что я ей отдал, намного превышала стоимость товаров, которые я хотел приобрести. А если учесть, что и весь товар остался у неё… Ну разве что те шмотки, что достались Машке…
Вспомнив про свою подругу, я чуть не скрипнул зубами от злости. Хотя мои зубы сейчас ехали вместе с моим телом в какое-то неведомое мне медицинское учреждение. Так что поскрипеть зубами удалось только мысленно.