Портальеро. Круг второй
Шрифт:
Ну а я тут уже третий день скучаю. Попытка проследить за ментами, чтобы выяснить место, куда запихнули мою Машку, не удалась. Отлетать от своего тела на слишком дальние дистанции мне не удавалось, хотя я и смог улучшить свой первоначальный результат. Поэтому приходится крутиться вокруг да около.
Удалось выяснить, что отсюда я даже могу снова посетить комиссионный магазин на Каланчёвской. Но Доры Михайловны я там не обнаружил. Михаил был, дама за кассой тоже была. А Доры не было. Может, больничный взяла? Вместо неё
А что мне ещё делать? Сегодня воскресенье. Суета только в приёмном покое. Ну а в остальных отделениях тишина, покой и посещение больных родственниками. Но к нам в реанимацию никого не пускают по определению. Хотя, кажется, ментов это не касается.
Вместе с сержантом, который сменил предыдущего охранника у моих дверей прибыл сердитый полковник и ещё какой-то человек в гражданском костюме с папочкой. Врач, что попытался воспрепятствовать их посещению моего болезного тела, сдался после нескольких слов полковника. Как я смог расслышать, разрешение на мой допрос они получили от главврача.
Ну, допрос, так допрос. Я нырнул в своё тело и открыл глаза, глядя затуманенным взглядом на пришедших гостей. Мужчина в цивильном костюме присел на стул возле моей кровати и раскрыл свою папку. Достав оттуда бланк протокола допроса, он посмотрел на меня и даже вежливо поздоровался:
— Здравствуйте, Максим Александрович! Моя фамилия Малышев. Я следователь. И Ваше дело теперь веду я.
Я смотрел на него, буквально, как баран на новые ворота. А в голове у меня, как рыба в аквариуме с кипятком, плескалась одна только мысль: «А откуда он знает, что я — Александрович?»
Глава 25
Глава двадцать пятая.
Испачканную совесть не отмыть. Но показывать свою совесть вообще никому не стоит. Пусть продолжают думать, что ты чист.
В этом сером мире мало ярких красок.
Как мишени в тире миллионы масок.
Я гляжу устало, улыбаясь мнимо,
В маски пешеходов, движущихся мимо.
Кто они такие? Мне неинтересно.
Говоря об этом, заявляю честно,
Что моя задача — выжить в этом мире.
Ну, а остальные — лишь мишени в тире.
19 августа. 1990 год.
СССР. Москва. НИИ им. Склифосовского.
— Я вижу, что вы удивлены? — спросил меня ушлый следователь.
— Не понимаю Вас. — вялым голосом, ответил я.
Показывать ментам, что я на самом деле гораздо бодрее, чем выгляжу, я не собирался. Пока что делаю вид, что мне так хреново, что я аж кушать не могу…
— Я заметил, как Вы удивились, когда я назвал Вас по имени-отчеству, Максим Александрович.
— А я разве «Максим Александрович»?
—
— За что? — с наивностью в голосе спросил я.
— А Вы не помните, как убили собственную мать? И ещё несколько человек…
— Не помню… Когда это было?
Следак посмотрел в бумаги из своей папки, и продолжил.
— В августе восемьдесят второго в Москве, а потом ещё в сентябре убили милиционеров в Сочи.
— Простите! Но во-первых: Я этого не помню. А во-вторых: Уголовная ответственность за такие преступления наступает только с четырнадцати лет, а я только в середине октября восемьдесят второго года достиг этого возраста.
— Но троих молодых людей, вы убили совсем недавно. А сейчас вам уже гораздо больше четырнадцати. И, кстати, где вы скрывались всё это время…
— Не помню, чтобы я кого-то убивал… У меня была в детстве черепно-мозговая травма с частичной потерей памяти. И с тех пор, я периодически выпадаю из реальности, а воспоминания полностью стираются.
— Как в том кино? Тут помню, тут не помню…
— Да он издевается над нами. — влез в нашу беседу, молчавший до этого полковник.
— Да. — как бы вспомнил я. — Тут мне пару дней назад кто-то сильно по голове ударил. Я с тех пор даже имя своё вспомнил с трудом. Вот Вы, товарищ следователь, назвали меня Максимом. И я вспомнил, что действительно Максим. Но всё остальное, как в тумане.
— Дураком прикидываешься? — не унимался полковник.
— Зачем обзываетесь? — обиженно проканючил я. — Я человек больной на всю голову. А кто меня ударил по голове? Вы?
Это я спросил, обращаясь непосредственно к полковнику.
Красный, как рак полковник надолго замолчал, а потом развернулся и вышел из палаты. Ну а следователь продолжил задавать мне вопросы спокойным и «добрым» голосом. Но старая игра в «хорошего и плохого полицейского» не принесла ему никакой пользы. Как говорится: «Там, где вас учили, мы преподавали». Я же им не юноша бледный со взглядом горящим. Мне и не такое пришлось пережить в прошлой моей жизни. Так что, через некоторое время, я перебил следователя:
— Я, кажется, кое-что вспомнил.
— Что вы вспомнили, Максим Александрович? — оживился следователь.
— Со мною вроде бы была девушка… Где она сейчас?
— А кто она Вам? — вопросом на вопрос ответил следак.
— Не помню точно, но, кажется, что она мне не посторонняя. Ей не сделали ничего плохого?
— Нет, насколько я знаю. — поспешно ответил мне этот хитрый человек.
— А где она? Почему она меня не навестила здесь в больнице? Я очень хотел бы снова её увидеть. Может быть тогда я вспомню ещё что-нибудь…