Портальных Дел Мастер. Книга Третья
Шрифт:
— Обмыть и правда стоит, — согласился Лёха. — Большое дело сделали.
Не в силах спорить, я и впрямь отправил родичей домой.
Завидно ли мне было? Ещё как. Но, с другой стороны, одному мне дальше было легче. И как выяснилось позже, за то время пока я хлопотал по делам, ребята организовали в Дракон-Коньячном ты самую купель пороков, в которую собиралась окунуться София Романовна, и я подоспел на всё готовенькое. И сам занырнул туда с головой. Даже «Воспоминание о былой любви» пел, а ведь это крайняя степень моего
Итак…
Сначала был разговор с начальником гарнизона. Мужик оказался приятен и настроен ко мне крайне лояльно, — а ещё невероятно импозантен из-за своих моржовых усов, — но в ситуации потерялся напрочь. Он ведь заведовал рифтом, который по идее не должен был закрыться никогда, — во всяком случае до того, как он выйдет на пенсию.
А потому даже близко не понимал порядок бюрократических действий, который следует предпринять в таком случае.
Писульки все эти, отчёты, формуляры, звонки и доклады…
Разбирались вместе и с горем пополам. А время, ясен хрен, на месте не стояло; до суда по моим прикидкам оставалось всего лишь несколько часов.
Дальше лосём в Академию, к Воронцовой, которую я не застал. Пришлось устроить товарищам юристам мрачную истерику, — это когда настырно требуешь что-то, но не бабьим визглявым манером как во время обычной истерики, а разыгрываешь из себя психопата и угрожаешь натянуть что-то на что-то или вставить что-нибудь туда, куда оно по идее не вставляется.
А требовал я привести мне сюда главу Тайной Канцелярии.
Юристы было дело пытались объяснить, что никакого отношения к Тайной Канцелярии они не имеют и с чего бы им располагать каналами связи с самим Тихоновым, но меня это волновало мало. Они попали под горячую руку, пускай теперь выкручиваются. Вот что хотят, то пусть и делают.
А я сильней, я требую.
Как бы не хотелось серым пиджакам покидать свою зону комфорта, я таки их дожал. По удивительному стечению обстоятельств, дело сдвинулось с мёртвой точки как раз после того, как я довёл до слёз одного юриста, а второго зациклил порталами в вечном падении.
Бей своих, чтобы чужие боялись. Прекрасная поговорка. Хоть и оправдывает отчасти домашнее насилие, но для тимбилдинга — самое то.
В конце концов Тихонов сам позвонил мне на телефон и назначил встречу на Лубянке, в вестибюле метро.
— Когда будешь? — уточнил глава Тайной Канцелярии.
— Секунд через пять, — ответил я.
Бегом-бегом-бегом, вместе с Тихоновым из служебного автомобиля с начинкой атомной подлодки мы дозвонились в приёмную Величества. Величество не спал, и уже получил весточку из Карелии о том-де, что одним геморроем на территории Руси стало меньше.
И стоит отдать Пашке должное, все документы о нашем назначении он подготовил загодя.
И сам решил, что родоначальником и патриархом у нас станет Роман Романович, потому как в противном случае вышло бы нехорошо.
Хотя…
Это для него бред, а для нас было бы прикольно.
Есть ведь знаменитые российские семьи с приставкой к фамилии, те же Потёмкины-Таврические, например. Или вообще Захарьины-Юрьевы, которые в будущем преобразовались в Романовых. Вот и мы были бы: Апраксин-Карельский, Апраксин-Мытищинский и… не знаю даже… Апраксина-Шизическая?
Ладно, всё это хрень и неважно. В рамках пророчества мы уже справились, а на остальное наплевать.
Дальше.
А дальше была самая утлая инаугурация в мире. Величество со мной даже по телефону не пообщался, скот такой. Меня просто привезли в Кремль, вручили парадный китель, орден и бумажку о том-де, что кровь Романа Романовича Апраксина и всех его детей внезапно поголубела. И ещё очень важный морщинистый хрен, — про себя я окрестил его старцем Фура, — прямо при мне записал нашу фамилию в специальную книжицу со всей русской аристократией.
Свершилось, короче говоря.
После опять бежать, на сей раз в Мосгорсуд.
Там я, признаться, ни разу не был. Но цену хорошему понту мы знаем, так что, добравшись туда своим пешком, я сперва засунул щачло в зал суда из приоткрытой двери, и лишь затем с помпой появился посередь зала из портала.
Ну и понеслось.
— Всё подлог и инсинуации, — заявил Сергей Серафимович Кольцов, на что я обвинил его в том, что он сомневается в воле Императора.
— Я оскорблён до глубины души и собираюсь защитить честь своего Государя Императора. Вы сволочь и говно, вызываю вас на дуэль.
— Подождите-подождите! — включился белобрысый юрист Кольцовых и жестом попросил своего патриарха воздержаться от любых реплик. — Ваш отец нанёс оскорбление Сергею Серафимовичу первым!
— Однако Сергей Серафимович проглотил обиду и ни слова про дуэль не сказал.
— Так он же в тот момент не знал о том, что имеет дело с… аристократом, — выплюнул белобрысый с нарочитым омерзением, ещё и хмыкнул сверху.
— И что? — железобетонный аргумент. — Он что так ссыкло, что так. Что это меняет-то?
— Это меняет всё!
— Не-не-не-не-не, — я покачал головой. — И вообще. Мой отец барон с сегодняшнего дня. О часах и минутах в документе нет ни слова, так что этим утром твой дурачок-хозяин попёрся в суд отсуживать у барона его детей. А это ли не оскорбление само по себе, да ещё и прилюдное!? Ты оскорблён, бать?
— П***ц как!
— Вызываешь его на дуэль?
— Ага.
— Ну ты скажи как положено-то.
— Я тя вызываю, пёс!
Короче говоря, начались словесные танцы.