Портартурцы
Шрифт:
— Да целуй же! — топнув ногой, громко сказала Валя. — Какой ты бестолковый, увалень. Ты же нам здесь друг, брат и все, все!..
Подковин встрепенулся и привлек к себе Варю; она положила голову ему на грудь и зарыдала.
«Боже мой, что я наделала, — подумала Валя. — Девочка безумно любит Тихона. И ничего не знает, и все надеется…»
— Все кончено, все кончено, — прошептал Тихон. — Все страхи позади. Будь до конца героем. Скоро вернешься домой. Поцелуй там маму, сестру… Береги свое сердце… Жизнь вся впереди! Гляди ей прямо в глаза!
Варя улыбнулась и села на кровать.
9
Последнее
Подошли со свертками Валя, Модест Владимирович и китаец.
Подковин выбежал им навстречу.
— А где Варя?
— Она с Лыковым встретит нас у морского госпиталя…
— Табачку солдатикам принес, — сказал Инов.
— А я сахару на первое время в пути, — проговорила Валя.
Батарейцы направились к укреплению № 5.
На скамейке у ворот госпиталя сидели Варя и Лыков.
Подковин и Валя побежали вперед. Увидев их, Варя вздохнула. От бессонной ночи у нее болела голова. Она много передумала. Итак, судьба жестока к ней: сердце Тихона принадлежит другой. И они вместе, а она одна… Впереди… Что впереди? Или одиночество, или жизнь с нелюбимым человеком…
— Ты бледная, усталая, — сказал Подковин. Девушка поднялась. — Поправляйся. Теперь у тебя своя сестра милосердия… Не тоскуй. — Подковин хотел сказать еще какие-то красивые и убедительные слова, но он не нашел их, и порывисто поцеловав Варю и наскоро попрощавшись с Лыковым и Иновым, побежал догонять товарищей, держа за руку Валю.
Варя закрыла лицо руками. Лыков и Модест Владимирович поддерживали ее за плечи.
Подковин примкнул к строю и прочел в глазах солдат сердечное участие.
— Простился? — спросил Семенов.
Подковин молча кивнул.
— Что ты скажешь, браток? При другом случае, знаешь, по-солдатски, и осмеяли бы. А тут все, как по команде; даже остановились на минутку… и без зависти, а с радостью смотрели. Изболело сердце…
Подковин пожал ему руку.
Узенькую дорожку, по которой шли солдаты, пересекали рытвины. По бокам ее валялись неразорвавшиеся снаряды, обрывки одежды, ружья.
За укреплением № 5 батарейцы прошли между рядами японской пехоты…
Здесь начинался плен.
Глава двадцать четвертая
1
Книжка, найденная Егоровым в японской траншее в последнюю его вылазку, оказалась дневником иностранного корреспондента.
Вот что писал этот корреспондент о памятных днях осады Порт-Артура .
Заметки на полях сражения
военного корреспондента Э. А. Б.
Генерал Ноги очень переоценил отвагу своих войск, даже чересчур самонадеянно. И поэтому план августовских атак был чрезвычайно прост. При некоторой доле счастья и при другом противнике он мог бы привести к успеху.
На
Когда шестая бригада была сбита, то направили восьмой полк для атаки Скалистого гребня. Но ничто не могло заставить солдат этого полка покинуть закрытие в траншеях редута № 2. Приезжали штабные офицеры уговаривать. Напрасно: скорчившись со страху, солдаты так и не поднялись. Офицеры полка зарубили многих шашками. Но где не принесло пользы убеждение, там и сила не помогла.
В августовский бой у Китайской стены русские причинили своему врагу серьезные потери (при приблизительном подсчете около 15 000 человек убитых и раненых).
Напряжение японской армии в предыдущую атаку было исключительным. Поэтому утром 11/24 августа по всей линии царила тишина. Японцы расстреляли все снаряды. У девятой дивизии во время боя не хватило патронов. [11]
7000 убитых и раненых японцев, не считая русских, лежат на небольшом участке у Китайской стены, между линиями противников. В расстоянии человеческого голоса для раненых находились тысячи их друзей, готовых помочь им… Но, увы! Ноги был непреклонен. Внешне спокойный, он кипел злобой и не разрешал переговоров об уборке раненых и убитых. Такова война!
11
Эти заметки в расширенном виде вскоре после падения Порт-Артура появились в иностранной, а затем и в русской печати (Э. А. Бартлетт. Осада и сдача Порт-Артура. С английского. Издание В. Березовского. СПБ, 1907 г.).
На дорогу, ведущую к штабу девятой дивизии, ежедневно сыпались русские снаряды. Она была похожа на кладбище, на котором начали рыть могилы. В японской армии этот участок носил название «дорога, усеянная снарядами».
Японские солдаты проходили по дороге, придерживаясь склонов холмов и закрытий. Китайское население — мужчины, женщины и дети — проходили прямо посреди дороги, не отклоняясь ни вправо, ни влево.
Наконец-то мы дошли до передовой траншеи. Появление европейцев вызвало замешательство. Русские артиллеристы моментально открыли огонь. Японцы бросились укрываться под навесом и сидели там, прижавшись друг к другу.
Русские, всех чинов, отлично стреляли.
Полковое знамя развернули. Это был сигнал. Артиллерия сразу смолкла. Офицер с флагом перескочил через оставленную русскими траншею и повел свою роту вверх. Остальные роты последовали за первой группой, сохраняя свой сомкнутый строй, в две шеренги, с ружьями на руку, с ротными командирами во главе… Атака по образцу войн прошедших столетий!
Среди клубов дыма, окутывающих Длинную гору, рвались снаряды, а по кромкам траншей прыгали японские солдаты, казавшиеся на фоне желтого дыма ручных бомбочек черными. Игра силуэтов длилась не более десяти минут. Попав под сильный огонь Высокой горы, японцы приостановили наступление и начали поспешно окапываться.