Портартурцы
Шрифт:
«Наши ведомственные пуговицы вызывают глубокий интерес. Помнится, и Саша-сан очень внимательно, на них смотрела», — подумал Подковин и сказал китайчонку:
— Я хочу одеться.
— Сейчас, капитана…
В городе Дальнем проводились спешные работы. Залив был заполнен торговыми кораблями. Только один, военный крейсер выделялся среди них своими высокими трубами и белой окраской. Город был окружен голыми желтоватыми холмами. Тонкая завеса пыли висела над ним. Пыхтели краны у набережной, свистели паровозы, подталкивая к пристани вагоны. Тихон долго не мог оторвать
Город представлял собой нечто достопримечательное в архитектурном отношении. Его каменные постройки, возведенные в готическо-китайском стиле, с вычурными фасадами, были далеки от современного архитектурного ансамбля. Наблюдающим с горы могло показаться, что перед ними театральные декорации. Многогранные остроконечные крыши с серою черепицею, унизанные но всем граням цементированными гребнями и китайскими изваяниями, сильно выступавшие слуховые окна, также украшенные изображениями драконов и других мифических животных, колоссальные дымовые трубы, принаряженные на китайский образец, высокие щипцовые стены — все это уносило в мир фантазии. Пестрота резала глаза. Чувствовалось, что у строителей не было серьезного отношения к тому делу, которое им было поручено. Они чурались русской самобытности даже в тех случаях, когда отечественные приемы зодчества, не нарушая красоты улиц, могли дать значительную экономию.
Подковин поднялся на ближайшую гору, и сердце его радостно забилось. Картину морского берега он видел впервые. Большие и маленькие мысы уходили в синюю даль. Гора Самсон упиралась в облака. Рыбацкие лодки покачивались на волнах. Вдали, на горизонте, дымили три парохода. Повернувшись лицом к Порт-Артуру, Подковин старался разгадать, где же там крепость, но ничего, кроме цепи холмов, не увидел.
— Капитана! — вдруг услышал он голос китайчонка.
Это Лыков послал за Подковиным боя. Сам он стоял внизу, под горой.
— Забиваем миллиончики, — сказал он Тихону, протягивая руку в сторону Дальнего. — Маньчжурия — настоящая сокровищница. Тысячи возможностей… А ты мне нравишься. Не уснул после обеда, не утерпело русское сердце. Да, надо любоваться новыми приобретениями и радоваться… Ваши судьи, я навел справки, собираются провести вечер в ресторане. Ну, а мы дома. Не люблю ресторанных кутежей. Разве когда по делу…
— Деньги-то на крепость правильно расходуются?
— Ах, вон о чем ты думаешь. — Лыков взял за руку Тихона и заглянул ему в глаза. — Скажу тебе, что тут много беспорядочного и, понятно, есть злоупотребления. Глаз и глаз нужен. Между нами говоря, крепость строится медленно…
Сумерки сгущались. На востоке небо потемнело. Пробежал ветер. На кораблях вспыхивали огни. За гору Самсон зацепилось огромное облако, свисая белыми клочьями в ущелье. Квантунские горы окутывались в темно-желтую дымку. Шум в городе затихал.
Тихон не узнал гостиной. Она была украшена бумажными фонариками и легкими японскими ширмами. Посредине комнаты на ковре стоял столик на низких ножках. Лыков
— Садитесь. Мы будем кушать по-японски.
— Сейчас выпьем как следует. Не отказывайся. Рябиновка бодрит только, с нее не опьянеешь, — сказал Лыков.
В комнатах было тихо. Подковин с удовольствием ел длинную лапшу, круглую, вроде макарон, называемую по-японски «удон», и «скияки» — особенно вкусно приготовленное мясо курицы.
— У японских женщин — тонкое обращение. Ни капризов, ни требований. А какие чистюли!..
Тихон взглянул в глаза японке. Ее веки приподнялись только на мгновение.
— Откровенно говоря, я не предполагал, что в Японии есть такие красавицы.
Хозяин разразился громким смехом.
— Их там до черта и на любой вкус. Когда ко мне по этому «женскому вопросу» приходил японец-комиссионер, то я сказал ему: первое — стройная и высокая, второе — продолговатое лицо и маленький рот, третье — нос прямой и узкий, четвертое — чтобы не скуласта… Записав мои требования, японец процедил сквозь зубы: «корошо», а через десять дней на пороге своего дома я увидел прекрасную Сашу-сан. Как видишь, заказ был выполнен в точности. Здесь с приобретением хозяйки очень просто… Оставайся! Дело найдем. И ты по контракту обабишься.
— По контракту?
— Замечательный обычай. Подписали бумагу на год или на два — и живите. Мне Саша-сан очень дешево стоит: двести сорок рублей в год. А я за десяток тысяч иен не отдам ее. Правда, Саша?
Японка улыбнулась и слегка провела рукой по прическе.
— Готовит вкусно, говорит по-русски и по-английски. Она мне все бумаги с иностранцами оформляет, за переводчика служит. Играет на японских трынкалках. Деликатная душа!.. Перемены в моих настроениях она в один миг улавливает. Подожди, за кофе я тебе все разъясню.
Лыков лег на спину, вытянулся и сказал:
— Позови еще девушку. Пусть потанцует…
После ужина он начал пить ликер, подливая его то в чашечку японки, то в рюмку Тихона. Лыков улыбался и часто гладил по щеке свою содержанку.
— Экономика — большое дело! — подмигивая Тихону, говорил он. — У Японии сейчас всего-навсего один товар для экспорта — женщины. Мосуме [2] вывозятся в иностранные публичные дома.
— Дикость! — воскликнул Подковин.
2
Мосуме — женщины.
В эту минуту вошла маленькая, красивая, с пухлыми щеками японка и, упав на колени посредине комнаты, низко поклонилась.
— Кон-бан-ва, моя весна, белый цветок вишни, — приветствовал ее Лыков. — Иди сюда, я загляну в твои глазки. Ты стройна и гибка, как молодая березка… Познакомься. Это — Тихон-сан, наш будущий солдат.
— Сордата? — удивились женщины.
— Да, солдат… Путь он знает, что воевать в Японии будет не скучно. Там много-много очаровательных мосуме.
— Зачем война?