Портфолио мадам Смерти
Шрифт:
Кешу очень расстроила смерть его товарища, он рвался зайти в комнату, но всякий раз натыкался на препятствие в виде Логинова, повторяющего из раза в раз, что никто туда больше не зай-дет. Негр скрипел белоснежными зубами, но не осмелился ослушаться. Наконец все разошлись по комнатам. Паша с Женей были за стеной, а у них за стеной, помимо нас, с другой стороны куковали Альберт и Иннокентий, живший с предыдущим в одной комнате, как мне кажется, не из мужской солидарности и не из боязни занять комнату, предназначавшуюся умершим Фалалею и Фелициане, а исключительно
Сначала все было спокойно, затем послышались шаги, шум, звон посуды — короче, большинство просто не могло бездействовать. Любимова тоже подскочила и принялась ворошить наши шмотки.
— Что ты творишь? — пыталась я ее вразумить.
— Вдруг еще что-то пропало?
— Когда? — устало взывала я. — Когда что-то могло пропасть, подумай!
— А когда записка могла исчезнуть? Я практически не покидаю это помещение! Ах, — вспомнила она через пару минут, — мы ведь ходили Фельку искать! А здесь оставалась Светка! Это она! Она выкрала, я знаю!
— Слушай, если тебе несимпатичен человек, это не значит, что именно он украл твою бумажку. Не нужно всех козлов спускать на несовершеннолетнего ребенка!
— Ничего себе ребенок! Вот бы у моей мамы был такой ребенок, она б его давно из окошка выбросила! — М-да, моя бы так же поступила. В этом Катя была права. — Какая же она противная, ужас!
— Катя, ты тоже не всегда нравишься окружающим. Что же, ты воруешь вещи, убиваешь людей? Я так не думаю, — скептически усмехнулась я. — Да и вообще у нее самой что-то пропало. Мобильник, точно! — вспомнила я тот разговор. — Значит, не она воришка.
— Ничего у нее не пропало, поверь мне. Это для отвода глаз.
— Глупости. Если бы у всех что-то пропадало, а у нее нет, тогда да, для отвода подозрений человек мог на такое решиться — сочинить байку. Но никто ведь не знает, что у нас исчезла шифровка двухдневной давности. Да кому она нужна вообще? Просроченная?
— Выходит, нужна, раз украли. — Катька оставила наш общий небольшой пакет, куда мы сложили всякие мелочи, собираясь на экскурсию, и переключилась на свою дамскую сумочку размером чуть больше аудиокассеты.
— Никто ничего не крал! — продолжала я горячо спорить.
— Тихо, не ори. У стен есть уши!
— Это точно! — постучал нам в стену Паша.
— Вот блин! — разозлилась Любимова и вышла из комнаты, грохнув дверью. «Наверно, в туа-лет», — подумала я, поворачиваясь на другой бок с намерением вздремнуть чуток, чтобы подправить нервную систему, но такого удовольствия мне не доставили: с кухни донеслись дикие писк-лявые вопли.
«Опять кого-то убили!» — с досадой подумала я, поднимаясь.
В столовой резвилась Светка, бегавшая вокруг стола, ронявшая по пути стулья и лохматившая свои белесые волосы, чем-то напоминая всеми этими действиями Пашу, когда он холерик. Но на данный момент он, видно, был флегматиком, так как из комнаты на крики не вышел. Зато вышли Жека, Лерка и Альберт Морозов. Кеша уже был там, и, насколько я поняла, он и
— Вы только послушайте, что он говорит! Вы только спросите его! Он такое, он такое… Он совсем спятил, придурок! Вот послушайте! — Однако послушать было невозможно, потому что Светка тарахтела как ненормальная, и слушать приходилось только ее. Негр же сидел на единственном уцелевшем стуле, невозмутимо улыбаясь и разглядывая групповой снимок.
Логинов не выдержал, набрал холодной воды из-под крана в стакан и выплеснул в лицо пробегавшей мимо Светлане.
— Ах! Зачем?! — схватилась та за свое лицо.
— Чтобы ты пришла в себя, — пояснил он свой поступок. — Садись, рассказывай. Из-за чего такой переполох?
— Блин. — Светка утерлась полотенцем и села, подняв один из стульев. Мы подняли остальные. — Этот урод, этот нигер позорный…
— Света! — возмутилась, как всегда, на такие выражения Лера.
Но подруга ее проигнорировала, даже не запнувшись, она продолжала говорить:
— …Утверждает, что мы умираем по порядку! Что мы все умрем! И я буду следующей! Козел! — Она швырнула в него кружкой. Кеша в последний миг, вытаращив от удивления глаза, увернулся, и кружка, срикошетив от стены, покатилась по полу, чудом не разбившись. Я подняла ее и бросила в раковину.
— Я не понял, — сказал Жека. — Поясни-ка, таинственный наш, — повернул он лицо к Александрову, изменив тон, которым обычно к нему обращался. Конечно, такие заявления никому бы не пришлись по вкусу. Как это, мы все умрем? Он что, спятил после смерти своего приятеля Монтесумы?
— Посмотри на снимок, и ты сам все поймешь, — протянул тот фото Жеке, продолжая улыбаться, но уже натянуто.
Логинов приблизил изображение к лицу.
— Ни фига себе, Большая Нога, похоже, знал, что медвежьи лапти отбросит. Иначе зачем сам себе глаза фломастером закрасил?
— Это я закрасил, — неожиданно для всех признался Кеша.
— … — не удержался Женька от ругательст-ва. — Зачем? Тоже веришь в обряды, твою разэдакую?
— Нет, — спокойно ответил темнокожий и беззаботно потянулся: очевидно, эти кухонные стульчики не были рассчитаны на высоченных баскетболистов, и у него от сидения на них побаливала спина. Затем снизошел до пояснения: — Просто Орлиный Глаз хотел, чтобы с ним обошлись так же, как он обходился с другими умершими. Поверь, для него это было важно. Это нужно было сделать. Он так желал.
— Ладно, — скривился Евгений, давая понять, что этого он не признает, но спорить отказывается.
— Ты посмотри на умерших, — не выдержала Светка и подскочила к Женьке, ткнув в снимок. — Смотри, как они стоят!
— Ну стоят, и что? Не лежать же им, — хохотнул Логинов.
— Прекрати, это не смешно!
— Да в чем дело? — не вытерпел Альберт. — Говорите же, что с этим снимком не так?
Ответил Кеша:
— Поглядите на нижний ряд. Мы умираем по очереди, в таком же точно порядке, в каком стоим на этом снимке.