Портной

Кострица Евгений Валерьевич

– Хм... Звучит слишком фантастично, - недоверчиво хмыкнул следователь. Чем это можно доказать? Откуда знать, что вы опять не врете?

– Предположение, что люди по умолчанию не говорят правду, разрушило бы весь процесс коммуникации. Мои миры и есть доказательство. И в них я пускаю только за деньги, - усмехнулся Кицум.

– Значит, вы записываете там свой фильм, а потом подключаете к этому "полю" клиентов?
– округлил глаза следователь, бросив записывать.

– Как вы проницательны, молодой человек, - покровительственно улыбнулся директор.
– Да,

я будто арендую там комнату, создаю декорации и персонажи-пустышки. Ну, а потом зову гостей, чтобы их заселить. И тогда мой фильм оживает. Теперь понимаете, кого хотите отправить на каторгу?

– И кого же?

– Творца миров! Я Творец!
– воодушевленно воскликнул Кицум.
– Как, впрочем, и вы! Читали что-то о квантовой физике, о "коте Шредингера"? Наши ожидания определяют будущее! Как только их суммарный вектор проявляется в поле, оно проецирует себя в настоящее, создавая причины и условия для событий, которые уже произошли в нашем сознании! Ученые не столько открыли элементарные частицы, сколько изобрели их. Предсказали теоретически, и только потом нашли в своих опытах. Так мы программируем, а скорее зомбируем, не только себя, но и всех вокруг, понимаете?

– Но наши фантазии могут сильно отличаться, - осторожно возразил следователь.

Кицум понял прозрачный намек. Минутой раньше его назвали психом. Считают невменяемым? Отлично! Они получат то, что хотят.

– Конечно, отличаются. Точно так же, как и миры, которые так проявляются. Их число бесконечно, и в каждом одно и то же событие происходит по-своему. Всеми возможными способами! Мир всего лишь зеркало, полное наших отражений!
– с экспрессией воскликнул директор, и развел руками, точно фокусник перед трюком.

– Хорошо, но как вы или другие тогда оказались в "моем измерении"?
– устало откинулся в кресле следователь, видимо диагностировав случай "запущенного солипсизма".

– Ни "меня", ни "вас", строго говоря, не существует в силу взаимообусловленности, - поправил Кицум.
– Это, во-первых. А во вторых, мы оказались в одной лодке совсем не случайно. У нас схожие причины, условия и обстоятельства. Древние мистики называли такое "совпадение" кармой, подразумевая под этим естественную причинно-следственную связь. Если рассыпать ведро песка по разным детским формочкам, то куличики из них вылепятся столь же разные. В физических законах, по которым так объединились песчинки, нет ничего мистического, хотя просчитать судьбу каждой из них достаточно затруднительно.

– Да черт с ними, с этими "куличками"!
– разозлился следователь, совершенно запутавшись.
– "Фильмы", в которые вы запускаете зрителей, это объективно существующие миры или иллюзии?

– Всё воспринимаемое тоже иллюзия. И она поистине великолепна. Вы так ничего и не поняли, - раздосадовано щелкнул Кицум пальцами.
– Я понимаю. Это не так легко схватывается.

– Достаточно!
– поднял ладонь следователь, словно выставляя защитный барьер.
– Где ключи к шифрам?

– У меня дома. Тайник в ножке кухонного стола. Вы открываете ящик Пандоры. Желаю удачи. Человечеству теперь она очень

понадобится!
– допрос закончился демоническим хохотом сумасшедшего.

3

"Кицум! Слышите?"

Мир родился в яркой вспышке одновременно с этим раздражающим голосом. И мир хорошо понимал, что ему говорят. А вот моргать пока нечем. Вокруг только свет. Он сам и есть свет. Но тогда чей этот голос?

"Кицум!"

Из прозрачных глубин небытия всплыло тяжелое наследие памяти. И оно жутко смердело. Необъятное и чистое пространство осознанности сузилось до клетки одной жалкой личности. А такое понижение в ранге никому не понравится.

– Да чтоб вас!
– разочарованно чертыхнулся Кицум, как только разлепил глаза. В них светила ручкой-фонариком какая-то юная особь. Женская, судя по яркой раскраске.

– Уже разговариваете?
– удивилась она.

– Вот ужас-то, да?
– язвительно пробормотал Кицум, отметив, что язык едва ворочается.
– Что-то пошло не так? Забыли попрощаться?

– Нет, всё прошло сравнительно хорошо, - девушка, наконец, сообразила выключить свой фонарик. Длинные пальцы быстро забегали по планшету.

– Что прошло? Стазис?
– недоуменно спросил Кицум. Он отчетливо помнил, что его "проводили" инъекцией всего несколько секунд назад. Вот только врач был другой.

– Угу, - приветливо кивнули ему.
– Вы отбыли в контролируемой коме пятнадцать лет и три месяца.

Пятнадцать лет!

В это было трудно поверить. Кицум представлял стазис, как бездонную тьму, где можно свободно парить, наслаждаясь покоем безмыслия. Но перерыва в осознанности попросту не было. А вернее, он его не заметил. Закрыв глаза после укола, он сразу же открыл их от яркого света.

У него украли даже срок заключения!

– Так я теперь свободен?
– небрежно бросил он, затаив дыхание.

Следователь выполнил свое обещание, и всё же на душе было тревожно. Кислое женское лицо намекало на неприятности, и Кицум интуитивно ожидал какой-то невероятной подставы. Хорошо бы про него вообще все забыли. Хотя, вряд ли... Он, словно эдемский змий, подарил людям яблоко знания. И сидевшие внутри черви наверняка стали сюрпризом.

– Да, теперь вы свободны. Видите ли...
– замялась девушка, опуская глаза.
– Родственники господина Печенкина заявили права на ваше тело.

– И?
– настороженно продолжил Кицум.
– Вы продали им меня в рабство? Приговор уже был. Я знаю свои права и понес наказание. Нельзя повторно осудить за одно и то же преступление.

– Это дело рассматривалось уже не в уголовном, а в мирском суде в рамках компенсации за потерю кормильца и нанесенный моральный ущерб, - вклинился в разговор сочный мужской голос. Его обладатель появился в поле зрения секундой позже.

Кицум с трудом повернул к нему голову.

Дешевый серый костюм, невыразительные черты лица, хитрые маслянистые глазки. Подленькая и мелочная порода. Видимо, новый юрист.