Портрет дамы
Шрифт:
Не зная, как объясниться, он высказал свои чувства с привычным ему осознанием собственного превосходства:
– Я явился сюда, чтобы предложить Вам, как говорят рыцари, свою руку и сердце, думаю, у Вас нет причин отказать мне.
Розалина остановилась, пораженная его внезапным признанием, она молча глядела на инквизитора взглядом полным недоумения и страха.
– Что же Вы молчите? Вам нечего мне ответить?
– спросил он.
– Что же я могу Вам ответить?
– со слезами на глазах сказала она.
– Ведь Ваш сан...
– Мой сан?
– перебил ее инквизитор.
–
– Вы... пойдете на это ради меня, ваше преосвященство?
– произнесла она тихо, прижав руку к груди.
– Да, ради Вас, - инквизитор сам не верил в то, что он говорил, как может он ради женщины, пусть даже внешне приятной наружности, оставить должность, которая не только приближает его к Богу, но и дает неограниченную власть над людьми? Он не представлял, что предпримет в следующую минуту, если Розалина вдруг согласится с его предложением и, получив отказ, испытал облегчение. Он знал, что теперь употребит всю свою власть на то, чтобы овладеть этой гордой девушкой.
– Чем же Вы мотивируете свой отказ?
– спросил он тоном, от которого у Розалины похолодело все внутри.
– Я помолвлена, когда мой суженый вернется из дальнего путешествия, мы повенчаемся, - ответила она.
– Ваша помолвка освящена в церкви?
– Нет, ваше преосвященство, но он подарил мне кольцо, отец мой благословил нас.
– Значит помолвка не действительна. Куда уехал Ваш суженый? На долго? Он рыцарь?
– спросил он тоном, каким задавал вопросы на суде.
– Нет, он не рыцарь, он художник, уехал писать картины тех мест, где когда-то произошли значительные события, вернется он через год, а может и дольше продлится его путешествие, большего я сказать не могу.
– Даже имя его Вы мне не скажете?
– Нет, ваше преосвященство, - тихо, но твердо ответила Розалина.
– Впрочем, это и не важно, - ответил инквизитор.
– А если он не вернется, если погибнет в дальних краях? Что тогда?
Розалина не ответила, она молча стояла, глядя мимо его преосвященства.
– Мы одни, - продолжал он, - надеюсь, у Вас хватит ума сообразить, что об этом разговоре никто не должен узнать.
С этими словами он повернулся и ушел, потребовал у слуги свою лошадь, и уехал, не попрощавшись с виконтом.
Когда Розалина, несмотря на предупреждение инквизитора, рассказала отцу об их разговоре, виконт понял, какая страшная беда нависла над их семьей.
– Тебе нужно уехать отсюда, - сказал он дочери, - инквизитор не оставит тебя в покое, но во всей Фландрии, Франции, да и во всей Европе не найдется места, где бы он не смог отыскать тебя. У меня есть кузен, он живет на Руси, я отправлю тебя к нему, я напишу ему, а пока придет ответ, поживешь в деревне.
– А если он вернется и спросит обо мне? Что ты ему скажешь?
– Скажу, что ты уехала к Гаральду.
– Ты назовешь инквизитору его имя?
– спросила она.
– Он знает, с кем ты помолвлена, знает он и куда уехал твой суженый, и не ты им нужна, им нужен он.
– - Понтий Пилат
Понтий Пилат, пятый прокуратор
Понтий Пилат получил письмо от кесаря Тиберия, который был обеспокоен тем, что здесь, в Иудее, зреет восстание против Рима. Некто, по имени Иисус, происходящий из рода царя Давида, воспринятый народом в качестве мессии, призванного освободить Иудею от римского владычества, проповедует, собирая толпы народа, и призывает к вооруженному восстанию и гражданской войне.
"Не мир пришел я принести, а меч!", "Тот, кто не с нами - тот против нас!", "Я пришел, разделить сына с отцом, свекровь с невесткой!", "Кто не имеет денег, продай одежду, но купи меч!" - звучали в голове Пилата фразы из письма кесаря, - призывы проповедника по имени Иисус. Кто донес Тиберию об угрозе восстания в обход его, прокуратора Иудеи? Впрочем, своих информаторов кесарь не выдавал, а их хватало, и не только среди римлян, а и среди тех, варваров, иудеев.
Мысли прокуратора были мрачны, пока он с войсками находился в Кесарии, там, в Иерусалиме, зрел заговор против Рима, и об этом заговоре узнает он не от своих людей, а из письма Кесаря. Он уже пытался перенести свою резиденцию в Иерусалим, но этот грязный, варварский город не имел нормального водоснабжения, водопровод, построенный еще при персах, пришел в полную негодность. Когда же он велел своим воинам внести хоругви с изображением кесаря в Иерусалим, местное население возмутилось, эти дикари считали, что изображение лика человеческого оскорбляет их веру, их святые места. Хотя, что святого может быть у этих варваров?
Прокуратор не применил силу. Чтобы оставить хоругви в Иерусалиме, нужно было бы перебить все население этого проклятого города.
Антоний явился поздно, уже солнце клонилось к закату, тревожным багровым цветом налились на западе облака. Понтий Пилат взглянул на своего помощника и произнес вместо приветствия:
– Я слишком долго ждал тебя.
– Путь не близкий от Иерусалима до Кесарии, я торопился. Что потребовало такой спешки? Чем растревожен ты?
– Вот, прочти, - Понтий Пилат протянул Антонию письмо кесаря и, после того, как тот прочел, спросил: - Что можешь сообщить об этом Иисусе?
– О котором из них?
– спросил Антоний.
– Как? Разве он не один?
– удивился прокуратор.
– Их двое, один - Иисус Бер Авва, или Варавва, иудеи называют его сыном Божьим, второй Иисус Назареянин, его называют Христом, спасителем. И тот и другой проповедуют среди народа, но первый действует тайно, призывая к войне, второй проповедует открыто, он учит людей миру и любви.
Понтий Пилат был удивлен тем, что услышал он от Антония, он знал только об одном проповеднике по имени Иисус, а оказалось, что их двое. Кесарю Тиберию доложили об Иисусе Назареянине, называемом Христом, приписав ему слова, сказанные другим Иисусом, Вараввой.