Портрет дамы
Шрифт:
Так прошла ночь, и когда тусклый серый свет обозначился у входа в пещеру, Гаральд поднялся и вышел наружу. Его охватил утренний холод, прогоняя остатки полусна-полубреда. Справа от себя, на скале он увидел старца-отшельника, поднявшего руки к небу в немой молитве. Старец, заметив его, спустился со скалы и подошел, приветствуя Гаральда.
– Ты так рано встаешь, старик?
– спросил Гаральд.
– Еще и солнце не взошло.
– Я всегда встаю до восхода, чтобы приветствовать солнце, встретить новый день, вознести свои молитвы к Богу, а тебя что подняло так рано?
– Я не сомкнул глаз этой ночью, - тяжело вздохнул Гаральд, - я много думал и решил, пока не отомщу, не смогу жить дальше.
– Я уже говорил тебе вчера, нельзя делать
– Но я не могу поступить так, как учил Христос, подставить другую щеку, когда тебя ударят по одной, я должен нанести ответный удар!
– воскликнул Гаральд.
– Христос не учил подставлять другую щеку под удар, он говорил, обрати вторую щеку ко врагу, покажи, что не боишься его, пусть не покорится душа твоя и не ожесточится. Если встретятся тебе твои враги на пути твоем, не щади их, но не делай месть целью жизни своей, дай возможность Богу наказать того, кто заслужил наказание. Ты, конечно, можешь убить Гийома, но этим только избавишь его от страшной, мучительной смерти.
– Но я ничего не говорил тебе о Гийоме, - насторожился Гаральд, - откуда ты знаешь? Какая смерть суждена ему?
– Откуда знаю?
– старик задумчиво посмотрел на небо.
– И дела и мысли людей не исчезают бесследно, они навсегда остаются записанными в книге жизни, нужно только научиться ее читать, я ведаю, что было в прошлом и что возможно в будущем. Гийом умрет страшной смертью, его сожгут на костре, если, конечно, ты не убьешь его прежде.
– Не может такого быть!
– удивился Гаральд.
– ведь Гийом служит самому инквизитору!
– Нет, не инквизитору служит он, а тем, кому служит и инквизитор, тем, кто взял на свои плечи груз управления этим миром, и по их воле орден тамплиеров будет уничтожен, и многие рыцари умрут в страшных муках.
Гаральд слушал старика и не верил его словам, то, что говорил он, казалось Гаральду чем-то совершенно нереальным. Он вопросительно смотрел на старца, ожидая объяснения. И старец продолжал:
– Помнишь, что записано в Ветхом Завете, во Второзаконии? "Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что возможно отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею". Тамплиеры исполняют эту заповедь, они обладают богатством и властью, большею, нежели власть королей. Придет время, и власть их станет сильнее власти Ватикана, но не это приведет их к гибели. Они лишь инструмент в руках тех, кто управляет миром, а инструмент хорош лишь тогда, когда он послушен руке мастера, но если инструмент решит, что сможет обходиться и без мастера, то его сломают и заменят другим.
Гаральд знал о том, что тамплиеры дают деньги взаймы под проценты, его отец не раз брал ссуду у Гийома, он как-то сказал, что если не удастся выплатить проценты по долгам, то скоро и замок и деревня перейдут в собственность тамплиеров, а мы либо станем их рабами, либо пойдем по миру. Но тогда Гаральд не придал всей серьезности этой, брошенной невзначай, фразе отца, он не мог допустить мысли, что их замку, их родовому гнезду, может угрожать какая-либо опасность, опасность, с которой не смог бы справиться отважный рыцарь де Гир.
– Тамплиеры обладают властью большей, чем сам король?
– спросил Гаральд старика.
– Власть и могущество определяет не титул, а деньги, - ответил старик, - король тоже брал ссуду у тамплиеров, и, несмотря на то, что формально Гийом - вассал короля, фактически король стал его вассалом, поскольку и он сам, и его наследники будут выплачивать проценты по долгам ордену тамплиеров.
– Так что же мне делать?
– в
– Прежде всего, ты должен завершить то, что начал, невозможно сокрушить власть денег силою меча, финансовые силы выше силы оружия, но есть сила, которая превосходит и оружие и деньги - это истина. Христос нес эту истину людям, но те, кто сегодня правит миром, извратили слова Иисуса, а истинное слово его схоронили в тайне. Ты должен найти манускрипт и донести истину до людей. Отыщи место, где спрятан он, разложи свои картины и работай, ищи.
– Но я не могу, не могу!
– Гаральд в отчаянии сжал кулаки.
– Тогда молись, проси у Бога дать тебе спокойствие и рассудительность, проси его благословить тебя.
Гаральд молился весь день, он даже отказался от еды, чем очень опечалил Жульена, чьи кулинарные старания пропали даром, а ночью ему приснился странный сон. Снился ему странник, встретившийся в горной долине, он смотрел на Гаральда долгим пронзительным взглядом, смотрел и молчал, а после сказал:
– Святой Лука укажет тебе путь, ты рисовал свои эскизы в разных местах пребывания Иисуса Христа, разложи их в том порядке, в котором упоминаются эти места в Евангелии от Луки, и прочти надпись, которую увидишь.
Проснувшись, Гаральд долго еще находился под впечатлением сна, бывает, что увидев необычные картины и события во сне, мы никак не можем отличить их от реальности, кажется, то, что пригрезилось нам, имело место в действительности, возможно, не сейчас, а некогда раннее, хотя и понимаем умом, что это всего лишь сон, впечатление того, что где-то, когда-то с нами это уже происходило, не покидает нас и по прошествии времени. Гаральд поверил своему сну, он ничуть не сомневался, что именно в этом расположении рисунков и следует искать разгадку. Отмахнувшись от завтрака, так настойчиво предлагаемого Жульеном, он разложил свои рисунки на полу пещеры и долго всматривался в них, пытаясь увидеть некий знак в мозаике рисунков. Но ничего осмысленного увидеть не смог. Дело в том, что в одном месте было сделано множество эскизов, а в какой последовательности расположить их - неясно. Он разложил по вертикали рисунки, сделанные в одном месте, а по горизонтали последовательно, в порядке упоминания мест пребывания Иисуса в Евангелии от Луки: Назарет, Вифлеем, Иерусалим, Иордан, Капернаум. Он менял порядок рисунков по вертикали, но ничего увидеть так и не смог.
Так прошел день, Жульен был в отчаянии, Гаральд отверг все попытки его накормить, работа так увлекла его, что он напрочь позабыл и о еде и об отдыхе, и лишь когда в пещере наступили сумерки, и уже невозможно было продолжать работу, он, изможденный, повалился на постель из сосновых лап и, проворчав нечто невразумительное в ответ на предложение Жульена отведать отменное рагу из грибов, уснул тревожным сном. Он старался вызвать вновь видение, посетившее его прошлой ночью, чтобы задать вопрос, но как ни старался он держать перед глазами образ странника, образ этот расплылся, сменившись какими-то картинами из далекого детства, и вскоре он уснул, провалившись в теплую, однообразную мглу.
Проснулся он бодрым и отдохнувшим, но не видевшим во сне ничего, что бы хоть как-то приблизило его к разгадке. Он, наконец, отозвался на предложение Жульена позавтракать, но не высказал ничего по поводу предложенной еды, чем опечалил повара, старавшегося доставить удовольствие хозяину своим кулинарным искусством. Окончив трапезу, он встал, поблагодарив Жульена, и вновь вернулся к своим рисункам. Он долго смотрел на них, затем все смешал, и стал раскладывать в новом порядке: по вертикали соответственно с упоминанием святых мест у Луки, а по горизонтали - в порядке, подсказанном какой-то неясной интуицией, иногда он задумывался, менял рисунки местами, затем снова продолжал их раскладывать и, когда работа была завершена, отошел на некоторое расстояние, позволяющее охватить разложенные рисунки одним взглядом. Он даже вскрикнул от удивления, прочитав в сплетении линий четко определившееся слово: КЕСАРИЯ.