Портрет дамы
Шрифт:
– - Тайная вечеря Вараввы
Глубокой ночью тайно собрал Варавва своих последователей.
– Не мир пришел я принести, но меч!
– говорил он.
– Я пришел разделить отца с сыном, брата с братом, свекровь с невесткой ее, ибо, кто не с нами - тот против нас! Те, кто ищут мира с поработителями, не достойны нас, а кто не достоин нас, тот не достоин жить на этой земле. Огнем и мечом поведем мы народ наш к свободе. Братья мои, что происходит с землей нашей? Что происходит с народом нашим? Вы, потомки Авраама, скажите мне, где слава Давида и Соломона? Где великое царство Маккавеев и Хасмонеев? Где слава Иисуса Навина?
Разве не сказано в Завете, что Господь благословил народ наш на все, что делается руками его на земле, в которую идет он, чтобы овладеть ею? Разве не сказано, что сыновья иноземцев будут строить стены наши, а цари их служить нам? И что народы, которые не захотят служить нам, погибнут и вовсе истребятся? Разве не сказано, что лучший из гоев достоин смерти?
За Римом великая сила, но разве Давид, вооруженный лишь пращей, не одолел великана Голиафа? Вы, лучшие из зелотов, сикарии, вы станете пращей Давида, что сразит римского Голиафа! Я, потомок Давида и Соломона, Сын Божий, поведу вас за собой! К мечу призываю я народ мой! У кого нет денег, продай одежду, но купи меч, ибо все, что сказано обо мне, приходит к своему исполнению, и к разбойникам буду причтен, но разве разбойник тот, кто поднимет меч ради свободы народа своего?
Великий праздник Пасхи станет праздником борьбы нашей. На Пасху поднялся народ против Архелая, предателя и сына предателя, Ирода, что привел римлян к стенам святого города Иерусалима. Тогда Архелай погубил восставших, но мы поднимемся снова и снова, пока не одержим победу. На Пасху соберутся люди в Иерусалим со всех концов земли нашей, тогда и восстанем мы против Рима. Здесь, в Иерусалиме, у прокуратора лишь небольшой отряд легионеров, войска его находятся в Кесарии. Понтий Пилат хочет перевести их сюда, в святой город, но мы не дадим ему этого сделать, нужно поднять восстание раньше, чем римские воины осквернят эти святые стены.
В Кесарию из Рима пришел корабль, он привез оружие для легионов сирийского легата: мечи, копья, дротики, завтра оружие повезут в Сирию. Кесарь решил дать воинам новое оружие, длинный меч, спату, Рим меняет тактику, увеличивает долю кавалерии и уменьшает роль пехоты, этим нужно воспользоваться, оружие не дойдет до легионов Вителлия.
Завтра мы нападем на обоз, отобьем оружие, чтобы вооружить народ, что соберется на Пасху в Иерусалиме.
Варавва хорошо изучил тактику римского войска, его историю, и следил за всеми изменениями, происходящими в вооружении легионов. Основной ударной силой римлян всегда была пехота, вооруженная дротиками, копьями и короткими мечами, гладиусами, хорошо зарекомендовавшими себя в ближнем бою. Но римская пехота не могла противостоять атакам кавалерии арабов, использовавших лошадей и верблюдов, короткий меч здесь не годился, и воинов стали вооружать длинными кельтскими мечами, которые ранее применялись римлянами в кавалерии, но доля кавалерии была в римской армии небольшой. Теперь же, используя опыт сирийских наемников, которыми комплектовались легионы на южных границах римских владений, доля кавалерии была увеличена.
Корабль с оружием действительно пришел в порт Кесарии, но прокуратор не спешил отправлять это оружие сирийскому легату. Был распространен слух о том, что обоз с оружием отправится накануне Пасхи, однако, вместо оружия в повозках прятались легионеры, прикрытые мешковиной. Об этой операции знали только двое: сам Понтий Пилат и его доверенное лицо, Антоний, лично возглавлявший отряд, который должен был
– - Раб
Невольничий рынок в Александрии шумел, как пчелиный рой, работорговцы, рабы и покупатели заполнили центральную площадь города, превратив ее в место унижения человека до последнего скота, выставленного на продажу. Гаральд, Жак и Жульен вместе с лошадьми стояли, ожидая своего покупателя. Важный, толстый господин, в зеленом тюрбане с седой бородой, в сопровождении слуг, подошел к Гаральду и сказал, обращаясь к его продавцу, Хайдарджану:
– Здравствуй, дорогой Хайдарджан, какой товар можешь предложить мне сегодня?
– Здравствуй, дорогой Джафар!
– ответил Хайдарждан.
– Этот молодой человек, не простой галерный раб, он художник.
– Художник?
– удивился Джафар.
– он умеет рисовать? Это весьма кстати, мне нужно расписать узорами стену моего нового дома.
– Эй, ты!
– обратился он к Гаральду.
– Сумеешь разрисовать мой дом такими узорами, каких нет ни у кого в этом городе?
– Да, почтеннейший, - ответил Гаральд смиренно, поняв, что невольничий рынок не место для проявления гордости, ему было нестерпимо стоять так, на виду у толпы под палящим солнцем, он желал, чтобы все это поскорее закончилось, - сумею, но для этого мне нужно знать, какими узорами расписаны другие дома.
– Ты узнаешь это, - рассмеялся Джафар, - за этим дело не станет.
Он похлопал Гаральда по плечу, потрогал его мускулы, и сказал, обращаясь к продавцу:
– Пожалуй, я возьму этого раба, сколько ты за него просишь, уважаемый Хайдарджан?
– Он не продается один, вместе с ним идут эти два раба, - показал он на Жульена а Жака, - их лошади и оружие.
– Нет, нет, - возразил Джафар, - я покупаю только его.
– Джафар, дорогой, ты ведь знаешь меня не первый год, скажи, разве когда Хайдарджан обманывал тебя? Разве предлагал он тебе плохой товар? Один из этих рабов повар, другой конюх, они пригодятся тебе.
– Но мне не нужен ни конюх, ни повар, - возразил Джафар, - мне нужен только художник.
– Погоди, Джафар, дорогой, не торопись с выводами, - сказал Хайдарджан заговорщицким тоном, - я тебе сейчас что-то покажу, но поклянись, что ты никому не скажешь о том, что видел.
– Клянусь Аллахом, - ответил Джафар, - я еще никогда никому не давал повода усомниться в моей чести и порядочности.
– Тогда смотри!
– он вынул из тюрбана свернутый портрет свой, нарисованный Гаральдом.
Джафар ахнул, рассматривая портрет:
– Клянусь Аллахом, ни один художник в этом городе не сможет нарисовать такое, ведь Коран запрещает изображать людей. Я знаю правоверных, которые, несмотря на запрет, заставляли художников рисовать портреты, но такого я еще ни у кого не видел.
– Я же говорил, дорогой Джафар, что Хайдарджан никогда не обманывал тебя! Ну что, берешь?
– Беру! Беру всех на твоих условиях!
– согласился Джафар.
Сделка состоялась, и Гаральд, еще недавно свободный человек, имевший двух слуг, Жака и Жульена, стал собственностью толстого господина в зеленом тюрбане.