Портрет моего мужа
Шрифт:
– И это правда.
Смешок был неуместен.
Боль нарастала волной, готовая погрести Кириса.
...море ведь и его звало. Оно подбрасывало приманку, расстилала дорожки лунного серебра, которые казались достаточно прочными, чтобы выдержать вес тела. Оно приносило те же раковины и даже позолоченный кубок с трещиной. Кирис его продал местному старьевщику, а на вырученные кроны купил пару булок.
Тогда море подарило ему сытый вечер.
– Так ты уже решил, как будешь меня убивать?
– А тебе только
...у Кириса получилось удержаться. Возможно, самому, а может, море, приняв откупным даром случайную подругу его, успокоилось.
И просто повезло.
И сейчас повезет. Он пошевелил пальцами левой руки. Правая, вывернутая, затекла настолько, что почти не ощущалась.
– А что именно мне должно быть еще интересно?
Наверное, стоило послушать море, позволить ему одарить Кириса забвением, поскольку в волосы вцепилась чья-то рука и потянула, заставляя выгибаться.
– Надо же, - произнес Юргис с удивлением, - а ты живучий... мне показалось, он хорошо бил.
– Хорошо, - говорить было тяжело, море, повинуясь силе тяжести, перетекло из головы в грудь, заполнив легкие жижей. И та клекотала, клокотала, рвалась наружу кровавым кашлем.
– Что ж... какая теперь разница?
– Кириса толкнули к стене, в которую он, не удержавшись на ногах, врезался и поморщился.
Боль не ушла.
Боль разлилась по телу, почему-то сосредоточившись где-то в пояснице, будто штырь воткнули. А Юргис, пнув по ноге, велел:
– Сиди. И руки давай...
Петля захлестнула оба запястья. Кирис на пробу потянул, но бесполезно, веревка наверняка не простая.
– Зачарованная, - согласился Юргис, вытирая руки.
– Это хорошо... очень хорошо... что вы оба... теперь оба... вас найдут... наверное... мы поднимем корабль, а потом... случится катастрофа. Они ведь случаются, когда кто-то пренебрегает правилами техники безопасности. Верно?
Он засмеялся тихим смехом безумца.
– А ты...
– Останусь утешать безутешную вдову... хотя, конечно, вряд ли получится... она ведь так тебя любила... и никого не удивит, если вдруг вдова решит отправиться за мужем. Это так мило. Романтично.
Кровь не останавливалась. Она текла по губам, по подбородку и падала на стянутые руки, которых Кирис теперь вообще почти не ощущал.
– Думаешь, получится?
А вот Мар выглядел не в пример лучше. Он сидел в кресло, закинув ногу за ногу и ногой покачивая. Руки его, стянутые уже знакомой Кирису веревкой, лежали на коленях. И вид Мар имел вполне себе обыкновенный, будто бы и вправду не происходило ничего необычного.
– Получится, - с убеждением произнес Юргис.
– Не может не получиться. Если боги есть... вы должны ответить... за все должны ответить.
– За кого именно?
– уточнил Мар, подняв руки. Он коснулся носа и поморщился, потом неловко потер шею и повторил вопрос: - Ты же не за всеобщую
Он слегка наклонил голову.
– Тебе не терпится рассказать, верно? Но ты слишком горд...
Юргис дернулся было.
– Ты не единожды представлял себе, как оно будет. Да, пожалуй, ты раз за разом рисовал в своем больном мозгу картины моей казни. И всякий раз я умолял тебя о пощаде, верно? Но ты, гордый и справедливый, не снисходил до мольб какого-то засранца...
– Заткнись, - процедил Юргис сквозь зубы.
И отложил револьвер.
Хороший такой револьвер, с коротким рылом, с барабаном, который тускло поблескивал, дразня Кириса недоступной близостью своей, с аккуратной рукоятью. Не слишком маленькая, не слишком большая, лишенная всяких украшений, но тем и лучше.
Такая сама в руку просится.
– Почему? Разве приговоренному не дадут последнего слова?
– Мар приподнял бровь.
– Итак, не стрелять... оно и понятно. Если вдруг каким-то чудом останки корабля отыщут... скажем, поднимут со дна морского или, что вероятнее, снимут с деревьев, поскольку до моря мы точно не долетим, тебе будет сложно объяснить, откуда взялись пули в моей голове...
– А он, - Юргис кивнул на Кириса.
– Пристрелил... скажем, собрался бежать с твоими деньгами, ты его догнал... выясняли отношения. Дошли до перестрелки. Или вот... ты понял кто он, попытался убить... ты ведь и вправду попытался его убить. Не вышло.
Надо сосредоточиться.
И для начала отрешиться от знакомого шепотка, который уговаривал не сопротивляться. Люди боятся смерти? Но это зря. Нет ничего страшного. Смерть - лишь миг, за которым Кириса ждет свобода. Он ведь именно свободы жаждал, верно?
Всегда.
Сперва тихо мечтал избавиться от родителей с их навязчивой опекой, которая казалась чрезмерной. Дети непосредственны в своих желаниях, а потом, когда те исполняются, совершенно искренне не понимают, как же так получилось...
– Или вот... он пытался остановить твой побег. Где-то здесь найдут чертежи, письма, которые ты писал имперцам... что? Не все, что горит, в самом деле сгорает.
Письма?
Мар поморщился.
– Вот зачем о... неприятном.
– Ты... имперцы...
– Какая разница, что было прежде, - Мар пожал плечами.
– Мне нужна была любая поддержка, но... мы ведь договорились, верно? И договор подписали.
Кровью.
А стало быть... какие бы письма не всплыли, это ничего не изменит.
– Засранец, верно?
– тихо спросил Юргис. И Кирис согласился, а заодно прикрыл глаза. От веревки избавиться не выйдет. И что остается? Бросится на Юргиса, сбить его с ног и... и одного хорошего пинка хватит, чтобы вновь отправить Кириса в небытие.