Портрет моего мужа
Шрифт:
...мрачная троица, которая была слишком безэмоциональна для того, чтобы притворяться мстителями. Они и били-то спокойно, уверенно, стремясь причинить боль, но не желая искалечить. Таких нанимают для работы с особо упрямыми должниками, которые не желают признавать за собой долгов.
– Очнулся я уже в городском доме. Ко мне приставили сиделку. Наняли пару целителей. Сама эйта Ирма снизошла до того, чтобы приготовить укрепляющее зелье. Обо мне заботились...
...две недели.
Четырнадцать дней, в течение которых Мар просто заглядывал. Так, для беседы...
...мне понадобится человек, которому я смогу доверять. Более-менее доверять... ты варился в этом котле, ты знаешь, на что похож высший свет изнутри.
– Почему я?
– Почему нет? Ты получил неплохое образование. Маг, опять же. Свободный, прошу заметить, маг. Ты сообразителен. Быстро учишься. Разбираешься в механике и руноскриптике, я узнавал, у тебя был отличный табель. А еще ты не связан с другим родом.
Он умел убеждать, Мар.
Умел быть дружелюбным. Умел... просто нравиться людям. Когда Кирис поймал себя на мысли, что испытывает к нему симпатию? Что сочувствует... он ведь действительно много работал.
Во благо королевства.
И рода.
Себя самого, но тогда это казалось вполне себе логичным, правильным.
– Я не смогу принести полную клятву, - это был тонкий момент, но Мар отмахнулся:
– Хватит и малой... государственные секреты ты и так хранить обязан, а мои личные не так уж и страшны, поверь.
Верить ему хотелось.
– Так и получилось, я присматривал за ним, а он за мной.
...и в итоге, получается, Мар их переиграл? Или... Корн тоже умеет считать и рассчитывать, а еще обладает отменной памятью. И Вельму он не простит.
Эгле смотрела задумчиво.
Поняла что-то?
Почему-то перед ней стало совестно, хотя видят Боги, не Кирис это придумал.
– И все-таки, - спросила она, почесав нос пальцем.
– Если не ты... ты и вправду слишком осторожен, чтобы мараться с кровью. Кто их убил?
Этот вопрос интересовал не только ее.
Я слышала песню ветра. Где-то там, далеко, где жило море и небо, связанные нитями силы, где набирались яростью вулканы, готовые выплеснуть накопившийся гнев, стоит лишь немного надавить... на кого?
На богов?
Их давно нет в тварном мире.
Люди?
Право слово, я начинаю думать, что среди демонов жить безопасней. Кирис почему-то стесняется смотреть на меня, хотя руку не выпускает. Мар делает вид, будто происходящее, если и не нормально, то не настолько, чтобы обращать на эту ненормальность внимания. Йонас стоит, баюкая распоротую руку, и кровь льется, льется тонкой нитью, привлекая внимание демона.
Если еще немного...
Этна вполне способна подобраться. В скрытых лакунах ее тела много полезного помимо яда, к примеру, капсула парализатора. И будь я уверена, что демона можно запереть вместе с телом, которое он занял, я бы приказала. Но я не уверена.
Поэтому жду.
Слушаю.
И стараюсь отрешиться от мысли, что грязи слишком много. Будто кто-то свыше специально собрал нас всех... для чего? Уничтожить?
Но
В неудачном выборе мужа?
Йонас едва заметно покачал головой и сказал:
– Все очевидно... правда, мама? Входи... не надо прятаться. Я тебя слышу. И демон тоже. Демоны вообще на редкость... чувствительны.
И нынешний оскалился, глядя почему-то на меня. И знает... про Этну? Про мыслишки мои мелкие, ничтожные? Про страхи и робкую надежду выжить. Если получится, вернусь на Ольс, пусть глухомань, зато тихая, ни тебе убийц, ни демонов. Построю еще одну печь, займусь созданием нового голема... или книгу напишу, наконец, по низкоэнергетическим потокам. Давно собиралась.
Появлению Лаймы я не удивилась.
Она вошла бочком, прижимая к груди револьвер. И застыла. И улыбнулась безумной мертвой улыбкой.
– Это ведь ты их убила?
– спросил Йонас, растирая ладонь, потому что ток крови замедлился, а с ним притупилось и внимание демона.
– И его любовницу. И других. Из ревности.
Черное узкое платье с коротким рукавом, пожалуй, не слишком уместно. Оно выглядит несколько грубо, подчеркивая невероятную хрупкость Лаймы.
Она смотрит с нежностью, и мне становится не по себе.
– Я... защищала мою семью, - она не стала отрицать.
– Эта девица... эти его девицы... если бы вы знали, как сложно быть хорошей женой. Вечно кто-то пытается влезть в твою семью, разрушить ее.
Револьвер она взяла обеими руками, подняла с явным трудом.
– Сперва она... опозорила меня... папочка был недоволен... Мар был недоволен... все были мной недовольны, а я лишь хотела, как лучше...
Она сделала шаг.
И еще один.
Она ступала осторожно, но все равно покачивалась на тонких ветках каблуков. И когда остановилась надо мной, расставила ноги, насколько это было возможно в узкой юбке. Впрочем, та слегка приподнялась, позволяя полюбоваться подвязками.
Черные.
Почти траур, правда, по ком?
– Я хотела от нее избавиться. Но нет, нельзя... столько лет терпеть... ждать... мне надоело ждать! Я родила ему сына... только он оказался плохим.
– Спасибо, мама.
– Если бы я знала, я бы нашла способ... семье нужен здоровый наследник.
– Еще раз спасибо, - Йонас лизнул ладонь.
– Смею заверить, я вполне здоров. Просто... знаешь, я ведь им сперва не верил. Мертвецы... не всегда добры. А уж те, кого убили, и подавно. И врут они не меньше, чем живые.
Лайма будто не услышала его.
Она смотрела на меня и только на меня. Я даже слышала, как гулко глухо бьется сердце в ее груди. И старалась не думать, что с нее станется выстрелить. А тогда...
...скорость пули.
Близость цели.
Шансов нет...
– Лайма, прекрати. Она нам нужна, - жестко велел Мар. И... Лайма отступила, только всхлипнула обиженно.
– Ты отдашь мне ее?
– Потом.
– Обещаешь?
– Конечно, - мой муж умел быть убедительным.
– Ты же знаешь, мне ведь на самом деле не нужен никто, кроме тебя. Я всегда любил тебя и только тебя...