Портрет моего мужа
Шрифт:
– К морозу, - Кирис тоже лег и руки на груди скрестил.
Тренируется в покойники?
– Видите, звезды крупные, особенно Лунный стрелок. Вот там, правее Северного ковша.
– Рановато для морозов...
– Здесь погода меняется быстро. Порой пару раз на дню... куртка откуда?
– Брат подарил, - я закрыла глаза, но перед ними все равно плясали звезды, те самые, с Ковшами и Стрелками. Никогда астрономии не понимала. Но в целом лежать было неплохо.
Откуда-то издалека, как почудилось, очень издалека, донесся крик.
–
– Не жалуюсь...
– А он откуда взял?
Я бы пожала плечами, если бы могла... за головой раздался звук шагов и чьи-то на редкость холодные руки полезли к моей шее.
– Жива!
Жива, жива, чего орать? Спросил бы, я бы сама ответила.
– И он жив!
– Жив, - согласился Кирис.
– Но сейчас радости от этого не испытываю...
Где-то сбоку что-то заскрежетало, печально так, а потом вновь грохнуло, и мне подумалось, что мы вовремя выползли... очень вовремя.
Глава 22
Глава 22
Нам повезло.
Уже потом, после, я осознала, насколько нам повезло.
Разбавленное масло горело медленней, а температуру давало куда меньшую, чем концентрированное в запертом помещении. Это Кирис сказал.
Позже.
Мы сидели в гостиной, кажется, морской, потому что стены ее были затянуты темно-зеленым штофом, а под потолком покачивалась люстра в виде парусника. И главное, так покачивалась, что вместе с нею, казалось, качались и картины.
Морской тематики.
От этого всеобщего покачивания меня изрядно мутило, и я сглатывала слюну, запивая ее теплым чаем, который мне заботливо сунули в руку, а еще мечтала послать всех лесом и отбыть...
– Какой ужас, - громко сетовала эйта Ирма, прижимая к вискам белые пальчики.
– Это же придется наново отстраивать... у нас гости, а тут пожар...
– Чудом обошлось без жертв, - Юргис подал нюхательные соли, от которых Ирма отмахнулась.
– Чудом, - согласилась она как-то слишком уж равнодушно. Кажется, жертва в виде моей особы ее не слишком бы опечалила, а может, напротив, вполне себе примирила бы и с убытками, и с пожаром.
– Сама виновата, - Сауле была с бутылкой виски, который пила из горла.
– Наверняка, это она что-то там натворила...
– Что именно?
– уточнила Лайма.
– Понятия не имею... она всегда только о том и думала, чтобы нам напакостить...
– Тогда бы я сожгла дом, - говорить было больно.
Все же горький дым оказался и ядовитым. Нет, целитель в доме имелся, и меня осмотрели, завернули в одеяло, напоили горьким отваром и велели отдыхать, а заодно уж пить побольше теплого. Совету я вняла, потому как вдруг поняла, что замерзла и согреться не выходит.
– Она еще и издевается, - Ирма отмахнулась от любовника.
– Засунь ты их себе знаешь куда... я еще не настолько старуха, чтобы...
– Не знаю, не знаю, матушка, - Сауле подняла бутылку.
–
– Прекрати.
– К слову, - тихо произнесла Лайма, забрав у меня пустую кружку, которая, правда, тут же сменилась полной.
– У тебя едва жених не погиб...
– Этот не сгорит, - отмахнулась Сауле.
– А что он там делал?
– Ирма все-таки обмахивала себя растопыренной пятерней.
– Может, у них роман?
Юргис фыркнул.
А Сауле откровенно захохотала. Почему-то от смеха этого мне стало обидно. Неужели я настолько отвратительно выгляжу, что сама мысль о романе со мной кажется им... нелепой?
– У него? Он зануда... нет, к шлюхам ходит, не без того, но роман... это не Кири... это... оплот, мать его, добродетели.
– Извините, - я поднялась, когда поняла, что в принципе сама способна добраться до комнаты. Даже, если вновь придется идти на четвереньках. Но все лучше, чем сидеть и выслушивать.
– Мне... нехорошо...
– Иди, - махнула Ирма.
– И не забудь, завтра у тебя примерка...
...забудешь тут.
В кабинете на втором этаже окно было приоткрыто. Самую малость. Со стороны оно и вовсе выглядело бы обыкновенно, но Кирис, прислонившись к узкой щели, жадно вдыхал ледяной воздух.
– Может, целителя?
– поинтересовался Мар, которому сквозняк был не по вкусу, но он терпел.
– Уже... ничего страшного... пара ожогов, небольшое отравление... мне повезло.
В кабинете было сумрачно.
Место это всегда казалось Кирису чересчур уж большим и неуместно пафосным. В глубине души его раздражали и шкафы из черного дуба, и массивная мебель, украшенная драгоценными медальонами. И тяжелая люстра из горного хрусталя.
Здесь, в кабинете, не было ничего простого.
Чернильница и та являла собой золотую гору, исполненную весьма художественно, правда, от этого еще более неудобную в использовании.
Или вот портьеры.
Старый пыльный бархат, в складках которого можно не одного убийцу спрятать... мысли были трусоватые, но Кирис, как ни пытался, не мог избавиться от них.
Нельзя паниковать.
Нельзя...
...это просто яд. Продукты горения. И еще близость смерти. И понимание запоздалое, что с этой самой смертью он едва-едва разминулся.
– Пространство... слишком большое... давление низкое... реакция пошла, но много медленнее, чем в печи... знаешь, его ведь используют в получении алмазов... температура поднимается... печи и те одноразовые фактически, - Кирис отер лицо.
– И пепла не нашли бы...
– Думаешь...
– Не знаю, что думать, - Кирис дополз-таки до кресла, огромного и неподъемного, впившегося в толстый ковер когтистыми лапами. К лапам-ножкам прилагались подлокотники в виде орлиных голов, и раззявленные клювы - он точно знал - были остры.
– От меня избавляться смысла нет...