Портрет моего мужа
Шрифт:
– Глупый мальчишка, - голос Вельмы донесся издалека.
– Разве не знаешь, чем чреваты подобные привязанности? Возьми уже себя в руки.
– Возьму, - пообещал Кирис, прижавшись щекой к коже. Он бы даже закрыл глаза, но тогда была велика вероятность отключиться. А нельзя. Откат еще шел, а силе все равно, в сознании он или нет.
Щиты подняты.
Дом не пострадает. Кирис с большой долей вероятности тоже жив останется, а что выйдет из игры... может, в этом дело?
– Правильно,
– Ты мертва.
– Когда и кому это мешало? Не забывай дышать.
Он не забывает. Почти.
– Будь осторожен, - присутствие Вельмы становится почти ощутимым. Еще немного, и она коснется обожженной шеи.
– Не повторяй моих ошибок...
...сегодня она хотя бы не обвиняла. И ушла быстро, значит, совсем скоро отпустит.
И Кирис, раскрыв ладонь, позволил пламени выплеснуться. Оно кинулось к куртке, обняло ее, чтобы стечь рыжей волной. Зашипел паркет, впрочем, пламя тотчас унялось, послушное воле создателя. Ковер, правда, подпортило.
И паркет.
Стоило бы выйти во двор, но... во время отката думается туго.
Кирис погладил темную кожу, которая ничуть не пострадала, разве что слегка нагрелась и заблестела, будто маслом смазанная. Погладил и прижался щекой. До утра осталось немного, а там... как-нибудь продержится.
Главное, не заорать.
...пламя вздохнуло. И улеглось, будто мягкое прикосновение этой самой кожи и его успокаивало. Хорошо, если так... просто-напросто отлично.
Только Вельма права. Не стоит увлекаться.
...спала я крепко. Вот как добралась до постели, запечатала контур, ибо к приему гостей была категорически не готова, рухнула, закрыла глаза и заснула. Снилась мне Этна и еще рыжий, который что-то выговаривал, при этом донельзя походя на моего старого школьного учителя, уверявшего, будто математика для девиц - наука излишняя. Им достаточно цифры знать и считать до десяти.
Больше десяти яиц в пирог все равно не кладут.
Короче, еще тот идиот был, да... предрекал после мне незавидную участь старой девы. Жаль, не сбылось.
Проснулась я ближе к полудню и то, потому что Этна разбудила. Она прыгала на подушке и отчаянно посвистывала. В дверь же колотились, и так душевно колотились, что, будь дверь обыкновенной, всенепременно бы вынесли.
– Чего надо?
– спросила я, подойдя к двери. Нити сторожевых заклинаний держались, даже стали потолще за ночь. Надо будет еще укрепить, попробовать создать внутренний дочерний контур и стабилизировать перемычками...
– Эгле, открой!
– голос Мара я узнала.
– Зачем?
И с трудом удержала зевок. Вот же... а под утро мне снилось что-то донельзя хорошее, то ли сад вишневый, то ли формула вечного двигателя,
– Мы беспокоимся...
– а это эйта Ирма.
– Зря, - я почесала шею.
Вот помыться вчера стоило бы, но сил, чтобы доползти до ванной, у меня не осталось.
– Эгле, с тобой все в порядке?
– В полном.
В животе заурчало.
– Есть хочу.
– Завтрак давно прошел!
– вновь влезла Ирма.
– Хотеть есть я от этого факта не перестала.
– Эгле...
– Скажи, что скоро буду, мне переодеться надо.
...и ванну принять, смыть с волос гадостный запах гари, который, помнится, обладает редкостной прилипчивостью.
– Значит, не впустишь?
О, Мар, кажется, обиделся. Какие все они нежные.
– Нет.
– Почему?
– Не хочу.
Я, между прочим, почти голая - коротенькая рубашонка не в счет. И к приему гостей не расположена. Придут, натопчут, а мне живи.
– Верно, дорогая?
Этна свистнула.
А ведь она вчера запись вела, должна была вести. И тем интересней будет посмотреть, кто это так ненавидит рыжего, что не побоялся руки убийством замарать. А ведь если бы не я... что случилось бы?
Просто пожар?
И случайная жертва? Он бы успел прийти в себя или так бы и сгорел заживо... впрочем, если бы и успел... мои накопители почти досуха вычерпал, засранец этакий. И за ночь энергии, если и прибавилось, то на донышке. А стало быть, бусы стоит заменить, благо, я всегда отличалась просто-таки поразительной запасливостью.
На сей раз достала темненькие.
С янтарем.
То, что нужно, к блузе ядовито-желтого колеру - не все красители, которые нам продали, оказались хороши - и зеленой юбке. Блуза была мешковата, а юбка широковата, зато в складках ее нашлось место паре глубоких карманов.
Шелковые чулки.
Сумка, потому как тягать Этну на ноге - еще то удовольствие. И волосы причесать, ишь, отрасли немного... нет, я не красавица и вряд ли когда стану ей, зато живая. И злая. Вот не люблю, когда меня пытаются убить, пусть даже случайно.
Завтрак ждал меня в очередной гостиной - я дала себе слово, что всенепременно прогуляюсь по дому и выясню их количество. На сей раз комната была угловой и вполне себе приятной.
Светлой.
Полосатенькие обои, ковер круглый и минимум мебели. Статуэтки фарфоровых чаек на полке старого камина. И древние вовсе часы, остановившиеся, подозреваю, еще в том столетии.
– Как ты себя чувствуешь?
– Мар подал руку, чтобы проводить меня к столику, но я не приняла. Сама доберусь, а эта вот вежливость вкупе с заботой - весьма искренней на первый взгляд заботой - заставляют нервничать.