Портрет моего отца
Шрифт:
Мужчина отступил на шаг от калитки и сразу из-за спины его вылез пес, которого он не стал удерживать. С глухим рычаньем нес подошел к Николаю, обнюхал полы его шинели и сапоги и едва заметно вильнул хвостом.
— Сволочь! — сказал хозяин и снова попытался ударить его ногой, но пес увернулся. — Вот тут пускай и стоит. А в доме ему нечего делать! — Он поднялся на крыльцо и бросил в лицо Маше: — Это мой дом! И я хочу в нем покоя! Поймешь ты это в конце концов или нет? — Мужчина ушел, рывком захлопнув за
— Твои, — запоздало сказала вслед ему Маша. — Твой… Все здесь твое, будь ты проклят…
Коля молча смотрел на нее.
Маша спустилась вниз по ступенькам. На ней была шерстяная кофточка поверх платьица или халатика, голова непокрыта.
— Как я рада тебя видеть, если б ты только знал! Как ты меня нашел?
— Леша мне объяснил, где ты живешь.
— Так ты его видел? Как он там? Пьет опять?
— А тебя что, не выпускают отсюда?
Маша усмехнулась:
— Выпускают на поводке. Коленька, что мне делать?
— У тебя дети есть?
— Что? Смешной ты, ей богу… Какие дети? При чем здесь дети? Видишь, дом не достроен, какие тут могут быть дети? Дети. Мы сами были недавно дети. Глупые дети. Мне страшно, Коля.
— Ты не замерзла?
— Нет.
— Знаешь что, подожди, я скоро вернусь.
— Здесь?
— Нет, конечно, иди домой. Я скоро вернусь. — Он повернулся и торопливо вышел, оставив калитку открытой.
Леша не обернулся, когда он вошел. Перед ним на столе стояла бутылка водки.
— А, — сказал Леша, по-прежнему не оборачиваясь. — Пришел все-таки. Ну да… А куда ж ты денешься? Повидал красавицу?
Коля подошел к столу, взял бутылку и разбил ее о спинку кровати. Леша вскочил.
— Ты что?! Обалдел?
Ударив в челюсть, Коля сбил его с ног, а когда Леша поднялся, шаря вокруг себя в поисках, чем бы ударить, сказал спокойно:
— Убью.
Леша посмотрел ему в глаза, поднял опрокинутый стул и сел.
— Ну, что дальше?
Коля вынул ручку из кармана шипели:
— Бумага есть у тебя?
— Какая?
— Обыкновенная. Чистый лист.
— Вон тетрадка па тумбочке.
Коля взял тетрадь, вырвал лист и положил перед Лешей на стол, рядом — ручку.
— Пиши.
— Что писать?
— Директору автобазы. Как она у вас называется?
— Номер два.
— От водителя Горбатова Алексея Владимировича. Пиши! Заявление. Прошу с пятнадцатого числа сего месяца уволить меня с вверенной вам автобазы по семейным обстоятельствам.
— Ты не рехнулся, случайно?
— Пиши, Леша, пиши, пока я тебя прошу по-хорошему…
Тяжелый грузовик остановился около ворот с номером 27. Коля спрыгнул на снег. Постучал кулаком в калитку. Пес снова залился лаем. Снова скрипнула дверь и тот же раздраженный голос спросил:
—
— Это я опять, — сказал Коля.
— Милицию звать, что ли?
— Позовите, пожалуйста, Машу. На минуточку. Я должен передать ей деньги. Ей из дома прислали.
— Черт знает что… Другого времени не нашли? Обязательно ночью? Мария! Выйди.
Калитка открылась. Маша в платке, накинутом на голову, выглянула, удивленно взглянула на Колю, на машину. Коля взял ее за руку;
Она не сопротивлялась. Коля открыл дверцу, подсадил ее в кабину, влез следом сам, и машина, взревев мотором, отъехала.
Из калитки выскочили пес и хозяин с ружьем. Пес помчался вслед за машиной, а хозяин дуплетом выстрелил в снежную муть из обоих стволов. За глухими заборами никто не зашумел, не вспыхнул свет ни в одном окне. Стало тихо. Вернулся пес, лег у ног хозяина и заскулил…
Поднимая за собой снежную пыль, машина мчалась по шоссе.
Маша сидела в кабине между Лешкой, который вел машину, и Колей, привалившимся к дверце. Она смеялась:
— Сумасшедшие! Вы сумасшедшие! Как хорошо! Как я люблю вас, ребята! Боже мой, как я люблю вас!
Всю зиму они работали на прокладке газопровода в тундре. Коля Бурлаков и Леша Горбатов — на трубоукладчиках. Маша — на складе ГСМ. Каждое утро она привозила им на трассу солярку в цистерне, которую тянул на санях трактор. Коля и Леша работали в паре. Тяжелую нитку сваренных труб цепляли кронштейнами и опускали в траншею. Работали и в лютый мороз, и в пургу. Зима и тундра казались бесконечными.
Но все же солнце делало свое дело: в конце марта стало подтаивать, с крыш вагончиков, в которых жили строители, повисли длинные толстые сосульки.
Для Леши Горбатова и Маши выбили целых полвагончнка, и Маша, как могла, организовала там что-то вроде семейного очага. В другой половине был вещевой склад, поэтому в распоряжении Леши и Маши оказался весь вагончик.
Однажды вечером они все трое — Маша, Леша и Коля — смотрели по телевизору хоккей. Когда передача кончилась, Коля стал собираться к себе.
— Ну, мне пора, — сказал он, нехотя поднимаясь.
— Может, чаю выпьешь еще на дорожку? — спросила Маша.
Она заметно располнела за это время, похорошела даже, глаза и жесты ее стали спокойными, плавными, и вообще она стала чем-то похожа на «лапочку».
— Да нет, спасибо, — отказался Коля. — Завтра на смену. Леха, не проспи.
— Постараюсь.
В это время в дверь постучали. Леша спросил:
— Кого там еще нелегкая?
— Горбатов! Николай Бурлаков у вас?
— У нас, у нас. — Леша отворил двери, и с клубами пара в вагончик ввалился парень в заиндевевшей малице. — Бурлаков, тебе радиограмма. Срочная.