Портрет моего времени в 4-х пьесах
Шрифт:
СВЕТА. Это кому ты?
ЮРКА. Соседка просила на день рождения дочки. Дёшево и сердито. (Поднимает форму и ставит перед своим лицом.) Африканская маска. Великий дух озера Чад.
СВЕТА. Не доматывалась до тебя? (Кивает в сторону материной комнаты.)
ЮРКА. Да нет. Договорились даже, чтоб я портрет её нарисовал.
СВЕТА. Ты же портреты не
ЮРКА. Ну уж, что-нибудь да нарисую. Я же не мог её послать.
СВЕТА. Ой, Юр, смотри, а то и так житья нет… Бабаев-то не заходил?
ЮРКА. Даже не звонил.
СВЕТА. Ну, теперь начнётся свистопляска.
ЛИДИЯ (из кухни). Светка, домашнего варенья не хочешь? Меня Горбоносова угостила. Гляди, а то щас всю банку сожру.
ЮРКА (полушёпотом). Иди.
СВЕТА (мотая головой). Она меня щас своими рассказами достанет.
ЛИДИЯ (из кухни). Юрка, иди варенья тебе намажу. Мне сладкого нельзя много-то.
ЮРКА (громко). Лидия Петровна, у меня руки в пластилине. Я уж лучше доделаю. А то расслаблюсь…
ЛИДИЯ (из кухни). Надо иногда расслабляться. Вона – грыжа выскочит, тогда ничё уж не надо.
ЮРКА (полушёпотом). Света, иди.
СВЕТА (полушёпотом). Отстань.
Лидия Петровна появляется в дверях залы с банкой в руках.
ЛИДИЯ. Чё тут шушукаетесь? Мне кости, что ли, моете?
СВЕТА. Мам, отцепись, а.
ЛИДИЯ. Чего отцепись – я в своём доме с родной дочерью разговариваю. Юрка, скажи мне как мужчина, если женщина не пьёт и не курит, она предпочтительнее для мужчины или нет?
ЮРКА. Никогда об этом не думал.
ЛИДИЯ. Ну, а ты подумай. От неё же не воняет там куревом да водкой.
СВЕТА. Мам, я курю – и к чему ты это?
ЛИДИЯ. Да так… Бабаев мне говорит – я, говорит, курящих женщин на дух не переношу. С юности, говорит, их сторонюсь. Говорит, как будто с пепельницей целуешься. Врёт, поди, а?
ЮРКА. Ну, он же не курит, а я курил.
СВЕТА. Мам, даже если ты гинеколог, а его бывшая жена продавщица в овощном магазине – это ничего не значит.
ЛИДИЯ. А чего же значит? Любовь, что ли?
СВЕТА. Хотя бы любовь.
ЛИДИЯ. Да ну на хер со своей любовью – отец твой говорил,
СВЕТА. Значит, разлюбил.
ЮРКА. Мужчины не любят долго сидеть на одном месте.
ЛИДИЯ. Чего ты городишь-то! Хочешь сказать, от Светки тоже убежишь? Мой отец с Анной всю жизнь прожил. Она вон ему рога ставила с этим со счетоводом Гороховым, а он, дурак, верил ей.
СВЕТА. Мам, откуда ты знаешь. Чего ты себя накручиваешь. Просто ты искала мужиков, которые к тебе были равнодушны.
ЛИДИЯ. Зачем это?
СВЕТА. Потому что ты упёртая. Ты упрёшься в одно место – и давишь, и давишь. Ты всё время кого-то заставить хочешь. Ах, ты не любишь, значит, полюбишь!
ЛИДИЯ. Я Козерог, что я с собой сделаю.
СВЕТА. И что? А я Лев, я в роскоши люблю жить: я что грабить должна идти, если у меня шиш в кармане?
ЛИДИЯ. Да я страдала с твоим отцом, а не жила – «упёртая»! Твой отец просто эгоист махровый – даже цветок за всю жизнь не подарил. Хоть бы раз его попрекнула. (Пародируя бывшего мужа.) «Ой, Лидочка, у меня язва, мне волноваться нельзя». Я ему супы в отдельной кастрюльке готовила, котлеточки на пару – тьфу! А к матери уехал и уже, говорят, бабу какую-то нашёл. Сука он! Месяцами со мной не спал! Как же он там бабу-то нашёл, а? Юрка, скажи, сколько нормальный мужчина может не спать с женщиной?
ЮРКА. В армии я два года не спал с женщинами.
ЛИДИЯ. Ну, там вас бромом поили, чтоб не страдали, я знаю. Вот нормальный мужчина моего возраста, вот если он не импотент, вот как он может месяцами не спать с женой, которая лежит у него под жопой – как? Мастурбирует, что ли?
СВЕТА. Мам, не ори, Дашку разбудишь.
Во внезапно наступившей тишине слышно, как в замочную скважину вставляется ключ. Лидия Петровна приставляет палец к губам, мол, «тихо!» и идёт на кухню. Входная дверь медленно отворяется и входит бабка Анна в своём плащике. Она старается быть неслышной, и на цыпочках крадётся к себе в комнату. Сзади к ней так же неслышно подкрадывается Лидия Петровна и хватает её за шиворот.
ЛИДИЯ. А ну признавайся – куда ходила?
АННА. Батюшки!.. Лидочка, не погуби.
ЛИДИЯ. Говори, где моталась?!
АННА. Лидочка, я к подружке зашла. Я не была у Горбоносовой. Христом богом клянусь.
ЛИДИЯ. Ты мне богом здесь не клянись. Ты своим поганым ртом не имеешь права даже слово это произносить. Точно у Горбоносовой не была?
АННА. Точно. Клянусь. Отпусти, Христа ради!..