Портрет уважаемого человека
Шрифт:
— Ну, старина, как поживаешь?
— Садись! — предложил я и с удовлетворением отметил, что он читает надпись над столом. Гость со смехом указал на нее:
— Ко мне это не относится? Или все же?
— Конечно, нет! — ответил я. — Это только для тех, кто мешает мне работать.
Он расположился поудобнее, закурил сигарету и начал без околичностей рассказывать о себе. С науками он покончил и теперь имеет прекрасную должность при суде.
— Ты знаешь, кто уж пролез туда, тот потом автоматически получает повышения. Остается лишь править
Я подумал о своем деле и сказал:
— У меня, к сожалению, это не гак просто!
Шах огляделся.
— А ты все-таки добился своего! Жаловаться тебе нечего! Черт возьми, странно вспомнить о том времени, когда ты жрал свой завтрак на лестнице перед школой! Нет, серьезно, как тебе живется? Я имею в виду твои дела.
Я пожал плечами.
— Могло бы быть лучше! — пробормотал я.
Он поинтересовался — отчего; и я кратко рассказал ему о своих затруднениях. Почему именно ему я выдал тайну, которую так тщательно охранял, и сам не знаю. Может, потому, что он для меня ровно ничего не значил и я думал, что едва ли еще его встречу. Когда я окончил, он встал, подошел ко мне, присел на край стола, по-приятельски положил мне руку на плечо и серьезно поглядел на меня, показывая, что он мне сочувствует и хочет сказать что-то важное.
— Милый мой, — начал Шах таким тоном, словно собирался произнести речь перед собранием, — милый мой, ты действуешь совершенно неправильно! Позволь старому другу — ведь я могу считать себя твоим другом — сказать это тебе.
— Вот как? — улыбнулся я и скептически махнул рукой. — Почему же, собственно?
— Потому что ты хочешь один тащить свой воз. Все мы должны опираться друг на друга и друг другу помогать.
Я подумал, что он захочет войти компаньоном в мое дело, и быстро соображал, как обосновать отказ. Что бы ни случилось, я хотел оставаться полновластным хозяином и не испрашивать разрешения на каждый расходуемый франк у этого жирного, самодовольного человека.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, чтобы выгадать время.
Он не изменил позы, только сильнее надавил рукой на мое плечо.
— Взгляни на меня! — воскликнул он. — Почему я занимаю свою должность, почему именно я, а не другой? В жизни необходимы друзья, милый мой, в этом весь секрет!
— Да, — согласился я, — ты прав: друзей у меня как раз нет.
— Сам виноват!
Я вопросительно взглянул на него.
— Ты принадлежишь к какой-нибудь партии? — спросил он.
Я ответил отрицательно.
— Вот видишь! Ты должен вступить в какую-нибудь партию, заниматься политикой. Ты должен плыть по течению, а не против него. Тогда волны спокойно и неуклонно вынесут тебя к цели.
— В политике я ничего не смыслю, — пробовал я защищаться.
— Когда войдешь в партию, освоишься, это придет само собой!
— Нет, — сказал я, — на это у меня нет времени, я должен двигать свое дело.
— Вот в том-то вся штука! — воскликнул он, словно наконец навел меня на
Он начал пространно перечислять преимущества, которые я получу, если вступлю в его партию. Сначала я слушал его из вежливости, однако мало-помалу ему удалось пробудить во мне интерес. Мне показалось несомненным, что в той или иной партии я завяжу знакомства с влиятельными людьми и некоторые из них когда-нибудь могут сослужить мне службу. Когда же он еще упомянул, что на ближайших выборах в городское самоуправление надеется попасть в список кандидатов, я окончательно понял: политика может оказаться для моего дела не столь уж убыточной, чего я, было, испугался.
— Ты тоже со временем можешь пройти на выборах в какое-нибудь учреждение, — заметил Шах.
Что-то новое шевельнулось при этих словах в моей груди — неведомое мне раньше честолюбие. Борясь с сомнениями, но уже наполовину побежденный, я возразил:
— У них найдутся другие люди, я им не гожусь!
— Годится каждый, кто может пригодиться, — с ударением произнес Шах и рассмеялся, довольный своим каламбуром. — Ты годишься, ты это доказал.
— Что же мне надо делать? — спросил я.
— На следующей неделе у нас собрание. Я зайду за тобой, и мы поедем вместе. Там я представлю тебя кое-кому из членов моей партии. Остальное придет само собой, вот увидишь. А теперь я попрощаюсь, не то получится, что твое изречение относится и ко мне.
Мы пожали друг другу руки. Оставшись один, я довольно долго сидел и размышлял о новых возможностях. Передо мной открывался интересный путь — с этим я должен был согласиться, — и моя вера в себя, моя решимость возросли. Шах отнял у меня почти всю вторую половину дня; уже смеркалось, когда он ушел. Но я не был на него зол: он показал мне выход из лабиринта, в котором я блуждал.
«Я должен быть ему благодарен, — сказал я себе. — Этого я не забуду».
Глава четырнадцатая
Я побывал на собрании, и тот вечер стал началом моей политической карьеры. Шах заехал за мной около восьми, и мы отправились. По дороге он объяснял мне достоинства своей машины. Показывал, как легко он обгоняет других и как уверенно правит. Мы сделали большой крюк и потому прибыли с опозданием. Когда мы вошли, на трибуне стоял молодой человек (кстати, он и сейчас мой коллега во фракции) и говорил о каком-то голосовании.
Мы сели в конце длинного стола. Шах шепотом приветствовал нескольких человек, другим помахал рукой, и я подумал, что он, видимо, с пользой потратил время, так как приобрел много знакомств. Оратор говорил дельно, и, когда он кончил, ему дружно аплодировали. Шах представил меня нескольким своим знакомым. Я был поражен тем, с какой приветливостью отнеслись ко мне все эти внушительные господа. Кое-кто из них даже знал мою фирму и говорил примерно так: «Ах, вот вы кто! Да, я уже слышал о вас».