Порядок слов
Шрифт:
Есть банки, финансы, зарплаты, пенсии, счета, карточки – денег нет.
Есть желания, есть мечты – надежды не хватает.
Есть планы, есть даже перспективы – будущего не видно!
Пол аудитории
Не люблю аудиторию, состоящую из подавляющего большинства мужчин. Прекрасен зал, в котором фифти-фифти с небольшим преобладанием женщин. Сугубо женская аудитория тоже нехороша. Им только друг с другом неуютно. К тому же сугубо женская аудитория – это либо рабочий коллектив, либо какая-нибудь конференция. То есть не по своей воле…
Когда в зале женщин
Когда же аудитория в своём подавляющем большинстве мужская, то реакция всегда предсказуемая, аплодисменты дружные, но ровные, особого внимания добиться невозможно, и скучно всем. Потому что такая аудитория только в парламенте или, переведя на русский, в Думе.
Благо я там не выступал. И не предвидится.
Питомцы
Морская свинка
Уверен, что огромное количество морских свинок подвергалось испытанию на плавучесть исключительно из-за своего названия. Многие этого не пережили.
У моего одноклассника, ещё в первом классе, была морская свинка. Упитанная, спокойная, серая с белым. Когда я бывал у него в гостях, а родителей дома не было, меня очень возбуждал экспериментаторский дух. Мы делали для свинки парашют из носового платка, чтобы сбросить животное всего-то с третьего этажа. Однако со стропами не ладилось, испортили два отцовских платка и отказались от этой идеи. Но более всего я хотел запустить свинку в воду… Одноклассник сопротивлялся. Если идея с парашютом ему нравилась, то водного испытания он опасался.
– Захлебнётся, – говорил он, – и что я родителям скажу?
– Она морская, – аргументировал я, – значит, должна отлично плавать… Давай хотя бы в ванне запустим…
Свинка действительно плавала хорошо. Вот только при виде наполненной ванны стала выкручиваться, вырываться и растопыривать лапы, которые оказались довольно длинными и когтистыми. Увы, в ванне не было оперативного простора. Свинка моментально подплывала к стенке и начинала пытаться на неё вскарабкаться. Это было неинтересно. Кстати, намокнув, пухлая свинка стала довольно поджарой и приобрела крысиные черты. Вода ей явно не нравилась, но нас было уже не остановить. Мы решили изготовить для неё батискаф из старого китайского термоса… За этим занятием нас застала мама одноклассника, и я был отлучён от их дома.
В следующий раз я имел общение с морской свинкой много-много лет спустя. У меня уже были свои дети… И мне взяли и подарили маленькую ярко-рыжую и очень мохнатую, очаровательную морскую свинку в клетке. Ещё меня снабдили её кормом на какое-то время, инструкциями, подробными советами, как с ней и что делать, сказали, что мои дети будут счастливы и что зовут её, точнее, ЕГО – Пух.
– В конце концов, живут они недолго, – было заявлено в конце в качестве успокоения при виде моей озадаченной физиономии.
Пуха мне нужно было везти домой из Москвы самолётом. Выяснилось, что просто так в клетке, как кота в специальной сумке, я везти его самолётом не могу.
Надел майку, поверх которой надел фланелевую рубашку, заправил её под ремень в брюки и запустил Пуха за пазуху. Там он провёл в общей сложности около пяти часов. Вёл себя спокойно, в основном неподвижно, но иногда весьма щекотно ползал по мне под одеждой. Я несколько раз в аэропорту и в самолёте извлекал его, закрывшись в туалете, осматривал, поил и давал листик салата. Он ел и пил. Вскоре после я каждый раз чувствовал горячие локальные увлажнения моего тела и одежды.
Однако мы беспрепятственно прошли все досмотры, разместились в самолёте и долетели, никем не выявленные. Я чувствовал всю прелесть авантюризма и романтику контрабандиста в том полёте.
Дети радовались появлению Пуха в нашем доме несколько дней, а потом, как им свойственно, привыкли и перестали Пуха замечать. Только изредка кормили и гладили. Пух к их удовольствию брал листики или морковку из детских рук, хрустел едой, урчал почти как кот от их ласк. Так и жил он у нас, как птичка в клетке.
Он очень быстро вырос во взрослую особь, и как-то зашедший к нам в гости приятель, знаток фауны, обнаружил, что Пух наш вовсе и не Пух, а скорее Пушель. Ничего от этого не изменилось, только удлинилось имя. И мы стали замечать, что, конечно, наша морская свинка – девочка, потому что изящна и нежна.
Пушель издавала два типа звуков. Она либо пищала, когда требовала еды, либо урчала по-кошачьи, когда её гладили. В остальном вела себя тихо.
Пищала она высоко и пронзительно: «Уи-Уи-Уи»… Совсем как поросята. Только услышав её писк, я понял, откуда взялось название «морская свинка», – свинка, которую привезли из-за моря… Очень просто!
В клетке она представляла собой пушистый комок с двумя блестящими чёрными глазками. Я был уверен, что Пушель – медлительное и вялое создание.
– Слушайте… А чего она всё время сидит взаперти, – как-то сказал я домочадцам, – давайте выпустим её из клетки, пусть побегает по полу.
Никто не возражал. Я достал Пушель из клетки и опустил на пол посреди комнаты. Какое-то время она сидела неподвижно, потом сделала один шаг, другой… И вдруг рванула совершенно с неожиданной от неё скоростью, как необузданное, дикое и экзотическое животное. Сначала она метнулась под диван и замерла там. Когда я попытался её оттуда достать, она перепрыгнула через мою руку, как маленький заяц, и помчалась в прихожую. Мы гонялись за ней сначала весело, загоняли в углы… Но она неуловимо быстрыми манёврами уходила от нас между ног и сквозь пальцы. Казалось, что она не жила всю жизнь в маленькой клетке, а с рождения выживала в джунглях, спасаясь от хищников. Нам стало понятно, что наша милая Пушель, которая брала листики из наших рук и урчала от поглаживаний, убегает от нас всерьёз. Она просто так не сдастся. Для неё бегство от нас – вопрос жизни и смерти.