Пошел купаться Уверлей
Шрифт:
— Странный я задал вопрос, правда? Местность вроде бы не гористая, а я про пещеры интересуюсь?
— Это и есть твоя секретная миссия?
— Ага! Только все это не так смешно, как кажется. Некоторое время назад в номере «Астории» произошло убийство. Отравили немецкого туриста. Коньяком…
— Ну вот видишь! Коньячок! Хорошо, что я не стал твой коньяк пить.
— А другой немец, его приятель, то ли сбежал, то ли в заложники взят. В машине убитого туриста нашли комплект спелеологического оборудования. Прекрасный комплект!
— Есть у меня такая карта, — Корнилов удовлетворенно улыбнулся. — Только те кустики давным-давно лесом стали. Или выкорчеваны.
— На обеих картах ваше Рождествено помечено крестиками, — продолжал Алабин.
— Уже интереснее.
— Дальше еще интереснее. Я эти крестики на картах своими глазами видел. И следователь из районной прокуратуры Зубцов, который дело вел, обратил на них внимание.
— Ну, ну! И что же эти крестики обозначают? Неужто пещеры?
— Игорь Васильевич! — взмолился Алабин. — Дайте изложить все по порядку!
— Валяй!
— Пару дней назад дело затребовал городской прокурор.
— Ого! Наверное, немецкое консульство проявило интерес к убитому соотечественнику?
— Нет. Консульство почему-то молчит.
— Откуда же такая прыть у прокурора?
— Никогда не знаешь, когда начальство жареный петух клюнет.
— И ваше начальство решило задействовать лучших сыщиков?
— Игорь Васильевич!
— А вот теперь я не шучу. Нечего скромничать.
— Я ведь к вам приехал из Саблина, — сказал Алабин и посмотрел на бывшего шефа заговорщицки. — Махнул через Вырицу и Сиверскую.
— А в Саблине ты чего потерял?
— Вот тут-то мы и добрались до самого главного. Когда дело вернулось от прокурора города к районному следователю, крестиками было уже отмечено не ваше Рождествено, а Саблино!
— Старые крестики стерты?
— Нет! Карты другие! Даже старая германская карта заменена. Вот меня и командировали на разведку в Саблино. Там, оказывается, огромные пещеры! Не хуже новоафонских.
— Какое начальство мудрое! Точно знает, где искать пещеры. В Саблине! А в Рождествене их искать не надо. Можно запыхаться.
— Да, начальство облегчило мою участь.
— Ну а как поступил следователь? — спросил Корнилов, хотя заранее предполагал ответ.
— Так же, как и я. Решил пока не возникать, не перечить прокурору. И мотать на ус. Парнишка молодой, но смышленый. И очень любопытный.
— Да и нашего прокурора дураком не назовешь. Он наверняка понимает, что следователь эти крестики видел?
— Еще как понимает. Передал дело другому следователю, постарше. Не такому смышленому. Который первого варианта карт не видел. Где крестики стояли, не знает. И служит в городской прокуратуре. Под рукой.
— Знаешь, Василий, на первый взгляд
— Сильвер всегда рядом. За ближайшим углом.
— Верно подмечено. Что ж, похоже, есть в деле какая-то перчинка. Не стал бы такой прокурорский босс мелочиться, из-за пустяка рисковать. И все же! Все же! — Игорь Васильевич недоверчиво покачал головой. От его игривого настроения не осталось и следа. — А может быть, кто-то из клерков картами заинтересовался? Секретарша для подростка-сына стянула? Ребята любят в географические карты поиграть. А прокурору стало стыдно, что из лежащего у него на столе дела вешдоки пропали?
— Исключено.
Корнилов не стал расспрашивать Алабина, откуда у него такая уверенность. Раз говорит — значит, проверил. А каким образом — это уже его дело.
Мимо них бесшумно проплыла по течению байдарка. Молодой плечистый парень умело держал ее на стремнине, а спутница плела венок из кувшинок. Наверное, они плыли уже давно — девушка успела сгореть на солнце. Кожа на плечах так покраснела, что Корнилов поежился: «Дуреха! Неужели не чувствует, как пылает синим пламенем?»
Они молча проводили байдарочников взглядом, пока те не скрылись за поворотом реки.
— И чего же ты, Василий, от меня хочешь? Чтобы я побегал по окрестностям, пещеры поискал? Выяснил, не прячется ли в одной из них пропавший фриц?
— Да что вы, Игорь Васильевич! — запротестовал Алабин. Но как-то не слишком энергично запротестовал. — Я посоветоваться заглянул. Порассуждать. Помните, как вы нам говорили: «Посидим, мужики, порассуждаем, может быть, обо что-нибудь и стукнемся». Странное же дело, как ни посмотри! Знать бы, что за люди эти германцы…
— И зачем к нам пожаловали! — усмехнулся Корнилов. — А ты не пытался запросить немецкую сторону?
— Вы что, шефа нашего не знаете? — мрачно сказал Алабин и скрипучим голосом провещал: — «Вместо того чтобы убийцу искать, вы предлагаете выяснить, хорошим ли человеком был убитый? Алабин, Алабин, мыслите, как муравей».
— Почему как муравей?
— Вот я и спросил его об этом однажды. И получил исчерпывающий ответ: «Потому, что муравей и вовсе не мыслит».
Корнилов почувствовал, что подполковник до сих пор переживает обиду, и решил уйти от неприятной темы.
— Послушай, ты еще не проголодался?
— Да мы только что поужинали! — удивился Алабин. — И так плотно!
— Правда? А мне показалось, уже много времени прошло. Вспомнил, как ты закуски недоеденные в холодильник убирал… Кстати, а у тебя у самого есть рабочие версии по поводу убитого «спелеолога»?
— До рабочих версий пока далеко, но какие-то завалящие мыслишки появляются.
— Поделись.
— Вы только не улыбайтесь. А то опять про «Остров сокровищ» скажете.
— Давай, давай, не труси соломой. Выкладывай!