Посланец Небес, или Заберите его обратно!

Чернышова Алиса

В наступившей тишине принц неожиданно рассмеялся.

– Так ты себе представляешь, да?
– поинтересовался он.
– Ну разумеется, что же это я? Ты же типичный представитель падали. Знаешь, что такое падаль, господин пророк?

Тень, как их остановить?! Аргумент вытащить, что ли?!

– Просвети, - прошипел Джоджи сквозь зубы.

– Падаль - это безвольная, вечно ноющая масса, которую я каждый день видел в окно дворца, - сказал Зайран сухо.
– Те, ради кого мой отец приходил спать за полночь и вставал с рассветом; те, о чём благоденствии он пёкся денно и нощно; те, ради кого мы с братьями обучались множеству наук, переживали покушения и распутывали интриги. Те, кому действительно хотели

помогать. Те, ради кого в первую очередь строили свои планы, касающиеся многих. Но настоящей падали ничто и никогда не бывает впрок! Вы всё равно будете рассказывать, что в ваших проблемах виновата власть, или погода за окном, или мировая несправедливость. Всегда, в любой момент вам виновны все, кроме вас самих! Вы хотите, чтобы блага положили вам в рот - но так не бывает. Вы хотите, чтобы мы в своих дворцах уважали вас - но ничего не делаете для этого. Мой отец открыл библиотеку для бедняков - лишь единицы пришли туда читать. Мой отец бросил вам под ноги монет - почти все вы пропили их. Вы закрылись в своих маленьких домах и просто не желаете знать, что происходит за их пределами. Просвещение, правда, перспективы - вы этого на словах требуете, но на деле предпочитаете валяться в грязи. Вот такая вот она - падаль. А потом эта падаль идёт грабить на большую дорогу. Или обманывать других - как ты, господин пророк. Свойство падали - пытаться всеми способами множить себе подобных. И рассказывать всем желающим слушать о том, как же тяжела их жизнь, и как страшная, ужасная власть угнетает их... совсем ничего не напоминает, нет?

– Ну понятное дело, - Джоджи со стуком поставил на стол кружку.
– Мы же для вас быдло, да? Вон те маленькие тупенькие ребятки-муравьишки внизу. Быдло, которое ничего не хочет, ничего не знает, пьёт и обманывает, пока вы, такие прекрасные, пытаетесь нам помочь… Знаешь, принц, а не пошёл бы ты со всем этим враньём? Давай, расскажи мне, что всё честно! Скажи, что у всех с самого начала одинаковые условия! Ты же у нас тут такой сказочник - вот и убеди меня, что любая крыса из канавы, которая этих ваших умных книг не видела в жизни, не хочет читать, потому что от природы тупая. Нет, не из-за того, что просто не приучена к этому - просто из врождённой тупости, ага... Зато ты, которому с самого детства учителя всё жевали и в рот вкладывали - ты, конечно, знаешь цену учёбе. И жизни. И вообще всему.

Зайран раздражённо тряхнул головой, будто отгоняя надоедливую мошку.

– Совершенное равенство невозможно. Когда же уже до людей вроде тебя это дойдёт?

– Ага. Вы всегда так говорите! А ещё утверждаете, что делаете для нас всё. Но чухня это всё, братец! Вы якобы хотите сделать нас умными, ага. Но - вот ведь смех!
– не слишком умными. Чтобы мы не задавали лишних вопросов, не открывали рта, когда не надо, и радостно хавали всякую пропагандистскую чушь.

– Только в тех случаях и вопросах, где иначе - никак, - сказал принц сухо.
– Страшно и представлять, как нам пришлось бы объяснять личностям вроде тебя сложности настоящей геополитики или принципы экономики. Вы не понимаете той работы, которую мы делаем, тех крайностей, между которыми мы лавируем. Вы просто сидите в своих домах и поносите нас беспрестанно, добавляя: “Я бы им показал.” Но правда в том, что у вас бы не хватило ни смелости, ни мозгов, чтобы “показать”.

– Ну да, зато вы у нас жуть какие смелые, - скривился Джоджи.
– Сидите в своих дворцах и прячетесь за чужими спинами! Жируете, пока мы пашем?

– Правда?
– насмешливо спросил Зайран.
– Конечно, жируем и горя не знаем. Мой отец обезглавлен, моих сестёр обесчестили у меня на глазах и выдали замуж за врагов семьи, моих братьев порвала на части обезумевшая толпа. Как тебе такое? Всякий, кто наделён властью, ходит по тонкому парапету, господин пророк. И рискует каждый день, уж поверь.

– Ну-ну, - буркнул Джоджи.
– Нарываетесь - вот вас и убивают. Потому что нечего народ дурить! Я теперь жалеть тебя должен?

Моя семья медленно загнулась от голода. И не только моя, знаешь ли. Но твоим потом поставят памятник и ещё какими-нибудь пророками или мучениками назовут. А вот моих ни одна собака не вспомнит, знаешь? Так что...

Я с размаху стукнула кулаком по столу. И даже слегка усилила звук магией - для надёжности.

Стало тихо.

– Господа, - сказала я резко.
– Это всё интересно. Но задумайтесь: как же так выходит, что вы, такие разные и далёкие друг от друга, оказались на одной плахе?

32. О мостах и пропастях

*

Над нашим столиком на пару мгновений повисла тишина. После принц лениво усмехнулся и откинулся на спинку стула.

– Вам стоило бы пойти в политику, господин монах, - сказал он.
– Вы умеете превращать слова в оружие.

– Даже не знаю, считать ли это комплиментом, - я передёрнула плечами.
– В любом случае, при всём уважении - есть ли смысл в разговоре, где каждый из оппонентов желает слышать только себя самого? Таких вот бесконечных споров я ещё на своей родине наслушался, спасибо.

– А где она, ваша родина?
– тут же переключился на меня Зайран.
– Ох, интересное должно быть местечко!

– Я…

– Хватит, - Шам лениво улыбнулся и вернулся из мира неведомых грёз на грешную землю.
– Вы - утомительные маленькие человечки. И расстраиваете господина монаха своей мышиной вознёй. А я вот не люблю, когда мои любимые игрушки расстраиваются... Вы и правда хотите, чтобы я разозлился?

Зайран сверкнул глазами, но елейным тоном проговорил:

– Я прошу прощения… у господина монаха.

– И шёл бы отсюда господин монах, чтобы не расстраиваться, - буркнул Джоджи.
– Мы тут о серьёзных вещах говорим.

– Вы - два ребёнка, которые смотрят в разные стороны, - насмешливо бросил Шам.
– Один кричит “Я вижу море”, второй - “Я вижу лес.” И каждый пытается доказать, что прав. И каждый прав - по-своему. Но при этом вы оба ошибаетесь, потому что не видите ничего, кроме того, что хотите видеть. Между тем… Мальчики, даже не знаю, как сказать об этом, но тут вот какое дело: вокруг вас есть и море, и лес, и птички, и домики, и ещё одна Предвечная знает, что ещё. Потому что Вселенная, слава всему сущему, не ограничена вашими убогими представлениями о ней. Жизнь - это не только ваш опыт, понимаете? Чем быстрее до вас дойдёт эта поразительная истина, тем лучше. Потому что… ладно, так и быть, открою вам большой секрет: ни одна ваша правда ничего не стоит без правды оппонента. А из тупика, в котором вы оказались, выход только один: смотреть шире. И вместо “я” говорить иногда “мир”. Или хотя бы “мы”, на худой конец. Потому что друг без друга вы, увы, никто.

Н-да… вот в такие секунды и понимаешь разницу между крылатым ветром, что смотрит на мир с высоты, и людьми, что ходят по земле.

– А теперь договаривайтесь о цене и проваливайте, - Шам величественно махнул рукой.
– Нечего нам аппетит портить.

*

Надо отдать должное шамовому авторитету: дальнейшие переговоры между принцем без короны и пророком без благословения прошли очень оперативно. Джоджи выторговал себе немало, а принц, в общем-то, не сопротивлялся.

– Просто куклы, - сказал Шам, когда они ушли.
– Маленькие недолговечные куклы, играющие в глупые игры.

Ох уж этот мне ветер…

– Мне всё же кажется, что их судьба и жизнь - не такая уж глупость, - отметила я.

– Глупость, - отозвался Шам, рассеянно глядя на плещущееся в его чаше вино.
– Они ненастоящие, Ки. Просто иллюзии-однодневки. Понимаешь?

– Понимаю, почему ты так говоришь, - сказала я мягко.
– Из-за разницы в сроке жизни, из-за того, что их проблемы кажутся тебе мелочью. Но, маленькие и глупые по твоим меркам, они всё равно чувствуют. Им бывает больно, страшно, они влюбляются и сомневаются… для них всё, что происходит - по-настоящему. Для них всё серьёзно.