Посланец небес
Шрифт:
Однажды вечером Крид удивил ее — и себя самого, — дойдя до чистого горного ручья, пробегавшего недалеко от пещеры. Девушка, ничего не подозревая, плескалась в воде, когда он пришел туда. Увидев ее, Крид, завороженный, замер. Возможно, он не стал бы рисковать быть замеченным и вызывать ее смущение, но в этот момент ему привиделось, что это не Ганна, а нимфа поднимается из волн океана. Хрустальные капли воды блестели, переливаясь на ее упругом теле, похожем на прекрасную розу. С густых волос на соблазнительный изгиб ее спины и бедер стекала вода, с жадностью поглощавшая их шелковистую кожу. Она шла против течения по направлению к берегу.
Там, в пещере, все было несущественным. Ни завтра, ни сегодня, ни вчера не имели никакого значения. Был важен лишь момент, когда она решила собирать сладкие ягоды или дикий турнепс. Но вот наступило особенное время для Ганны, которая с трудом скидывала оковы всех страхов, страданий и тревог: она стала медленно поправляться. Этот процесс был сходен с выздоровлением Крида. Единственным их различием было то, что рана Ганны была душевная.
Она много гуляла по лесу, где ее окружали мир и покой, окутывавшие ее нежным покрывалом чувства безопасности. Восход солнца всегда встречался ею с улыбкой, а великолепие захода вызывало слезы на глазах. Ночью, когда становилось темно, к ней приходили тоскливые воспоминания. Крид, казалось, чувствовал это и старался отвлечь ее от них.
Вот как сейчас, когда она смотрела на дождь и вдруг вспомнила их жизнь с Джошуа, как они, словно дети, бегали, брызгаясь, по лужам и радостно смеялись.
— Ганна, — сказал ласково Крид. — У тебя нет желания прогуляться под дождем?
Испугавшись совпадения их мыслей, она обернулась к нему с широко распахнутыми глазами.
— Есть! А как ты узнал, о чем я думала?
— Интуиция. — Дым от костра метнулся в его сторону, и он, взмахнув рукой около глаз, посмотрел в глубь леса и вернулся к разговору. — Ну так как?
— Прямо сейчас? Но… но там такой ветер, а моя одежда — у меня ведь больше ничего нет…
— В любом случае она уже грязная. Может, если она намокнет, станет даже немного чище?
Захваченная врасплох его неожиданным предложением, Ганна поразилась, услышав свои слова:
— По-моему, ты прав…
Они выбежали на дождь, хохоча и размахивая руками. Их одежда вскоре совсем промокла, и Ганна задрожала от холода. Но когда она обернулась и взглянула на Крида, ее неожиданно словно обдало волной горячего воздуха.
Последнее время он часто днем был без рубашки: вот и сейчас он был опять без нее. Его широкие плечи стали мокрыми от дождя, кожа блестела в легкой дымке тумана, и широкая белая повязка на груди еще резче выделялась на загорелом теле. Дождь быстро намочил его волосы, а лицо словно светилось от тоненьких ручейков, бегущих от бровей по щекам. Его кожаные брюки отяжелели от воды и стали очень смешно сваливаться, соскальзывая с бедер.
В другое время Ганна рассмеялась бы, но блеск глаз Крида, когда она встретилась с ним взглядом, заставил ее затаить дыхание. Как случилось, что ей стало вдруг так тепло, когда кругом такой холод? Она глубоко вздохнула. Прикосновение Крида было похоже на вспышку молнии, и Ганна отскочила от него.
Они побежали к краю леса перед пещерой и остановились. Вода лилась на листья, на иголки сосен и, соскальзывая с мокрых крон, падала на пару, стоявшую внизу.
— Ты хочешь вернуться? — спросил Крид, не предпринимая никаких
Ганна кивнула, тоже не трогаясь с места.
— Да.
Так они и стояли, не обращая внимания на дождь. Потом он слегка обнял Ганну и повел в глубину леса, где все пахло свежестью, влагой и чистотой. Под необычайно красивую мелодию дождя они бежали, спотыкаясь о корни и ветки. Здесь, где деревья росли так близко к друг другу, солнце практически не проникало сквозь их кроны, и дождь почти не чувствовался. Ганна навсегда запомнит эту прогулку под плотным кружевом из веток и мокрых от дождя листьев как самое сокровенное в жизни. Хотя то, что последовало за этим, было, как она считала, ее окончательным нравственным падением…
Крид неожиданно повернулся и притянул ее к себе. Вздрогнув от неожиданности, Ганна прижалась к нему и невольно стала ласкать его, как бы вновь познавая его тело. Крид обнял ее за талию, его рука заскользила по ее бедрам, все крепче прижимая к себе. Она задохнулась от нахлынувшего желания и, словно защищаясь, подняла руки, но не в силах сопротивляться обняла его за шею.
Чувствуя ее уступку, Крид склонился к ней, и их губы слились в поцелуе. Его руки снова устремились вниз и стали властно притягивать ее к себе. Его губы ласкали кончик ее носа, ее закрытые глаза и изящный изгиб шеи. Ее тело пылало от нежного их прикосновения.
На этот раз не было капитуляции, потому что не было сопротивления. Ганна сама желала Крида. Мир состоял из живописнейшего леса, золотой дымки тумана, необычно зеленой травы, крошечных капель дождя в солнечных лучах. Он бережно поднял ее на руки, положил на ворох сухих листьев между большими корнями старого дуба.
Волосы Ганны разметались, и Крид не мог сдержаться и не зарыться в это манящее богатство. Он лежал на ней, целуя ее, вкушая возбуждающую шелковистость ее волос. Его язык нежно раскрыл ее трепещущие губы, скользя между ними и слизывая с них медовую влагу — испытывая и дразня, пока Ганна не застонала.
Крид пробормотал:
— Мне так нравятся твои стоны, Ганна. Я люблю твои объятия, люблю чувствовать твое нежное тело, прижимающееся к моему…
Сказать «люблю» еще не значит быть уверенным в своих чувствах. Ганна закрыла глаза, сдерживая подступившие слезы. Единственное, что сейчас имело значение, это… их сладострастное слияние и нежность Крида. Его руки двигались по ее спине, заставляя трепетать. Это было легким напоминанием об экстазе, уже охватившем ее прежде, и Ганна прильнула к нему. Его пальцы коснулись ее поясницы, затем быстро переместились к ряду пуговиц на ее платье. С усердием Крид принялся их расстегивать.
— Пожалуйста, любимая. Давай снимем его, — пробормотал он, осторожно стягивая расстегнутую одежду с ее плеч. — Дай мне посмотреть на тебя…
Наконец мокрая ткань была снята, как кожица с лука, раскрывая влажное, благоухающее тело. От красоты изгибов и впадин у него замерло дыхание.
— Держишь свет под спудом, Ганна? — пробормотал он. — Я никогда даже не представлял, что женщина может быть такой прекрасной…
Его руки ласкали ее грудь, чувственный бутон ее сосков. Когда губы Крида пришли на помощь его рукам, Ганна вся изогнулась под ним. Томное движение его губ и языка с ее груди ниже к животу вызвали жар по всему ее телу. Всепоглощающий огонь разлился по ее жилам. Как она могла дышать при этом? Когда его руки и губы вызывали такой сладостный восторг?