Послание к Римлянам

Стотт Джон Р.

а. «Я» — возрожденный или невозрожденный человек?

Древнегреческие исследователи, начиная с Оригена, категорически отвергали мнение, что Павел изобразил здесь свою собственную нравственную борьбу Они не могли допустить, что такой зрелый и духовно возрожденный верующий, как Павел, говорил о себе как о рабе, проданном греху (14), сразу после того как состоялся его чудесный переход от одного вида рабства к другому, которое в действительности есть свобода (6:6, 17–18, 22). Разве может этот Павел жаловаться, что не способен делать то, чего он хочет, тогда как делает то, что сам ненавидит (15)? Разве может этот Павел быть человеком, вопиющим с великой болью и горечью: «кто избавит меня от сего тела смерти?» (24), забыв мир, свободу и надежду оправданного народа Божьего, о которых он лишь недавно сам свидетельствовал (5:1 и дал.)?

Итак, эти толкователи пришли к выводу, что Павел персонифицирует здесь какую–то невозрожденную личность (во всяком случае до 8:11 и дал.) — человека в Адаме, а не

во Христе. Некоторые современные ученые, поддерживающие такую позицию, ссылаются при этом на слова римского поэта I века Овидия: «Одобряю хорошее, но делаю плохое» [381] .

Западная церковь, тем не менее, последовала за Августином, который вначале придерживался точки зрения греческих толкователей, но затем изменил свое мнение и впоследствии оказал воздействие на протестантских реформаторов. Их позиция состояла в том, что Павел писал как истинно возрожденный и зрелый верующий. В пользу мнения, что Павел дал здесь свой портрет, свидетельствуют следующие три момента. Первое: его мнение о самом себе — он называет себя «бездуховным» (14, ПНВ «плотским») [382] ; он заявляет, что «не живет… доброе» в его греховной природе (18). Довольными собой и признающими свою праведность являются неверующие; только верующие могут говорить о себе с отвращением и отчаянием.

381

Овидий. Метаморфозы. — Ovid. Metamorphoses, vii. 19ff.

382

В русском переводе Библии: «…а я плотян…» Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

Второе: отношение Павла к закону. Он не только называет его святым, праведным и добрым (12), духовным (14), но также говорит о нем как о чем–то добром, которого хочу (19). Он делает противоречивые заявления: с одной стороны, по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем (22) и, с другой стороны, я умом своим есть раб закона Божьего (25) [383] .

383

В русском переводе Библии: «…служу закону Божию…» Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

Итак, «он» — это человек, который не только признает ценность закона, любит его, жаждет его, но и считает себя порабощенным им. Такие слова не могут произноситься устами невозрожденного человека. А в следующей главе Павел говорит, что «плотские помышления [АВ, «плотской ум»] суть вражда против Бога» и что они «закону Божию не покоряются, да и не могут» (8:7). Несмотря ни на что, Павел испытывает к закону любовь, а не вражду, подчиняется ему, а не бунтует против него.

Третье: обратим внимание на неудержимое стремление Павла к окончательному избавлению. В вопле несчастного человека (24) слышится скорее желание этого избавления, чем отчаяние. Он жаждет избавления от «этого тела смерти», то есть от этого современного состояния греховности и смертности, и переселения в новое и славное воскресшее тело. Не угадывается ли здесь «стон» всех Божьих детей, которые с нетерпением ожидают преображения своих тел (8:23)?

Неужели человек, оплакивающий свою греховность, находящий великую радость в Божьем законе и жаждущий обещанного полного и окончательного спасения, не свидетельствует всем этим о своей духовной возрожденности и даже зрелости веры?

Несмотря на это, толкователи все же разделились в этом вопросе на два лагеря. Одни, наиболее красноречивые и более поздние защитники позиции «невозрожденности», представлены Дугласом My [384] . По его мнению, Павел, «обладая христианским мировоззрением, все же оглядывается назад и видит себя, как и других иудеев, живущим под законом Моисея» [385] . На автора этого заключения повлиял контраст между Павлом, характеризующим самого себя как раба греха (14), и Павлом, пребывающим в христианской свободе (главы 6, 8).

384

My. С. 474 и дал.

385

Там же. С. 474.

Более убедительной представляется альтернативная точка зрения Чарлза Крэнфилда [386] , который считает, что эти стихи главы 7 «ясно показывают внутренний конфликт, характерный для истинного христианина, конфликт, терзающий человека, внутри которого Святой Дух ведет активную работу и ум которого обновляется под действием Благой вести» [387] .

Однако ни одна из этих крайних позиций не может быть полностью удовлетворительной. Ведь одинаково странно

и для невозрожденных людей страстно желать делать доброе, и для возрожденных признавать, что они не могут этого делать (15–19). Разве возможно, чтобы возрожденный, освобожденный от греха человек (6:18, 22; 8:2) говорил о себе опять как о его рабе и узнике (7:14, 23–25)? И разве возможно, чтобы невозрожденный человек, который все враждует с Божьим законом (8:7), заявлял, что он находит в нем радость (7:22)? В этом заключается противоречие, делающее обе крайние точки зрения неприемлемыми.

386

Крэнфилд. Т. 1. С. 340 и дал.

387

Там же. С. 341.

Доктор Мартин Ллойд–Джонс отвергает и ту, и другую. Всякий, кто находит радость в законе Божьем, «никак не может быть… невозрожденным», а всякий, называющий себя рабом греха, не может быть «полностью возрожденной личностью» [388] . Этот вопль несчастного грешника совершенно несовместим с обликом христианина в остальной части Нового Завета [389] . Следовательно, рассуждает он, люди, описываемые Павлом, это те, которые в период их духовного пробуждения «испытывают внутреннее осуждение от Святого Духа», переживают состояние «полного осуждения», пытаются изо всех сил соблюдать закон, но еще не познали Благой вести. Такие люди в этот период «не являются ни возрожденными, ни невозрожденными» [390] , поскольку они переживают «осуждение», а не «обращение» [391] .

388

Ллойд–Джонс. Т. 6. С. 229.

389

Там же. С. 229 и дал.

390

Там же. С. 255 и дал.

391

Там же. С. 262.

Он цитирует как пример Джона Беньяна с его напряженным смятением духа в книге «Изобильное милосердие», а также упоминает об учениях некоторых пуритан, особенно Уильяма Перкинса [392] . Я не склонен разделить эту точку зрения, поскольку характерной особенностью людей, изображаемых Павлом, является не их духовное возрождение, что непросто для многих, но их довольно особенное отношение к закону. Они были в достаточной степени христианами, чтобы возрадоваться в Божьем законе, однако не настолько, чтобы подчиняться его требованиям. Они совершали ошибку, уповая в деле своего освящения на закон, вместо того чтобы уповать на Духа.

392

Там же. Т. 6. С. 261, 357 и дал.

Профессор Дани говорит об «эсхатологическом напряжении пребывания между двумя эпохами — Адама и Христа» [393] . Он считает, что Павел свидетельствует о своем опыте как опыте возрожденного христианина, который действительно умер для греха и закона во Христе, но еще полностью не разделил с Ним Его воскресение. Поэтому он «находится как бы в подвешенном состоянии (что довольно неудобно) между смертью и воскресением Христа» [394] . Следовательно, «я» этого верующего распадается на две половины, разделяясь между принадлежностью и Христу, и этому миру» [395] . В этом состоит «двойственный характер жизни верующего» [396] , когда он одновременно находится и в Адаме, и во Христе, и порабощенный, и освобожденный. А жалобный стон стиха 24 — это мольба об «избавлении от этого напряженного состояния» [397] .

393

Данн. Т. 38А. С. 396.

394

Там же. С. 404.

395

Там же. С. 408.

396

Там же. С. 435.

397

Там же. С. 410.

Комментируя это толкование, следует, конечно же согласиться с тем, что христиане действительно оказываются зажатыми в напряжении между двумя состояниями: уже состоявшимся вхождением в царство, но еще не завершившимся. Именно это состояние так болезненно. Видимо, это сочетание двух противоположностей — свободы и рабства — в одном человеке с трудом переносимо для него. Можно ли допустить, что все христиане одновременно являются «освобожденными от греха» и «проданными в рабство греху»? Это уже не напряжение, но противоречие.