Посланница Поднебесья
Шрифт:
— Ты думала, кого хочешь в эти… как их? Подопечные. Во! — спросил воин, вытирая широкий лоб рукавом. Он затосковал среди криков и слез. С другой стороны, уж Торр точно не должен реагировать на кровь и стенания. И не такое его душа повидала на поле боя.
— Думала. Старушку, — брякнула я первое, что пришло на ум. — Такую, чтоб сидела дома и не доставляла хлопот.
— Смешно, — проворчал воин. И вдруг прошипел. — Вот дубина треснутая!
— Какая? — чуть не прыснула я, однако вовремя вспомнила, где находимся, и зажала рот.
Но собрат-неудачник
— Двойка, — проговорил он едва слышно и глянул на меня несчастными, как у брошенного пса, глазами. — Смотри, — он повернул руку с браслетом.
Мой растерянный взгляд остановился на лице обреченной девушки, которую тестировал Торр. На пропитавшихся кровью джинсах и футболке. Светлых спутанных волосах. Внешность ей досталась не выдающаяся, но привлекательная. Такие редко остаются одни. Но чаще довольствуются тем, что само плывет в руки, и не пытаются сворачивать горы.
— Что делать? — Торр медлил с решением, хотя понимал, что вариантов не предлагается.
— Ты знаешь, — пробормотала я, продолжая смотреть на девушку.
Было в её облике нечто, заставляющее меня дрожать.
— Что с ней?! — громко спросил врач у санитаров.
— Глубокий сон, почти запредельный, ранения брюшной полости, сломано четыре ребра, пробито левое легкое, — отчитался тот скороговоркой. — Машина сбила. В момент погружения. По дороге была остановка сердца. Удалось запустить…
Торр поморщился и нажал указательным пальцем нужную кнопку на браслете. Меня пробрал озноб, хотя ангелы по определению не должны мерзнуть. Девушку, освящаемую невидимым для людей красным ореолом, увозили в операционную. А я стояла не в силах пошевелиться и смотрела вслед каталке. Не понимая, почему хочется повалиться на колени, обхватить горячую голову ладонями и кричать, срывая голос: «Одна! Одна! Одна!»
Ноги сами понесли в операционную. Туда, где суетился медперсонал, и обреченному человеку оставалось жить считанные минуты. Наставник однажды рассказывал, что душу, готовую покинуть тело, можно разглядеть заранее. Она мечется внутри, желая поскорее обрести свободу. Так случилось и в этот раз. Бледная субстанция бурлила в умирающей девушке. Словно в сосуд загнали пар от кипящей жидкости, и теперь он не мог вырваться или раствориться. Оставалось только бесноваться, мечтая о воле.
— Не уйдешь! — приказала я душе, не успев осознать, что творю.
Искалеченное тело затмило всё — и наставления Тайруса, и учебные пособия, читаемые и перечитываемые с экрана, и крохи здравого смысла, хранящиеся в подкорке (или другой части головы ангела). Сейчас я знала только одно — мне нельзя отпускать душу. Я должна разбиться в лепешку, уничтожить саму себя, если потребуется, но спасти эту светловолосую девушку, приговоренную к смерти.
Она просто уснула и не может проснуться. Моя задача — разбудить…
Я не запомнила, как включила на браслете режим передачи и положила ладонь, растопырив пальцы, на живот раненной. Только почувствовала поток энергии, хлынувший от меня к ней. А потом что-то случилось
Я стояла на подоконнике и смотрела на простирающийся внизу город. Волосы трепал злой ветер. В лицо хлестали жесткие струи холодного дождя. Но мне было всё равно. Я подчинила тело своей воле, оставался последний шаг. Одно мгновение до свободы. До призрачной надежды вернуть то, что было украдено…
— О, Небо и Миры! Что ты творишь, Ларо?!
Чужое воспоминание растворилось, и я увидела в дверях Тайруса с перекошенным лицом. Но не от гнева, а отчаянья. И испуганного Торра рядом. Потом собрат-стажер расскажет, что я напомнила ему могущественное божество с дьявольским огнем в глазах. Особенно в миг, когда объявила громогласно:
— Убирайтесь прочь, предатели! Её вы не получите!
Глава 4
Штрафной эксперимент
Ларо: прошлое
В тот памятный день мы гуляли по городу. Держались за руки и болтали о пустяках. А еще я жалела, что заканчивается лето, а с ним и каникулы. Скоро учебный год в университете, а, значит, нам придется проводить меньше времени вместе.
— Это не страшно, — заверил любимый мужчина. — Учеба важна, а я никуда не денусь. Буду ждать твоего прихода и рисовать. Много рисовать.
Мой портрет он закончил, и теперь тот висел на стене. Потрясающий портрет, между прочим! Я смотрела с него уверенным взглядом. И немножко загадочным. Правда, выглядела красивее, чем в жизни. Волосы лежали на плечах тяжелой волной, а лицо освещали лучи утреннего солнца. Я напоминала божество, сошедшее с небес на землю, чтобы повелевать, и никак иначе.
— А давай завтра… — начал он и замолчал на полуслове, уставившись на эффектную брюнетку в уличном кафе.
Она сидела за столиком и читала газету. Не замечала нас в упор. Вот уж кто достоин называться королевой. Я еще не видела женщины привлекательнее. Идеальные черты, потрясающее тело, удачно подобранная одежда, подчеркивающая все достоинства фигуры. Ножом по сердцу резанула ревность. Мой возлюбленный ее знал. Точно знал. Возможно, был неравнодушен, ибо смотрел с тоской и обреченностью.
— Кто она?
Как я ни старалась задать вопрос равнодушно, ничего не вышло. В голосе явственно прозвучала обида.
— Старая знакомая. Пойдем отсюда.
— Она тебе дорога?
Глупый вопрос жалкой девчонки. Но куда этой девчонке до опытной и чертовски красивой женщины? Истинной богини?
— Нет. Ни капли. Клянусь. Это просто знакомая. Но такая знакомая, которую лучше обходить стороной. Способна организовать вагон проблем каждому встречному.
Он потянул меня прочь, и в этот самый миг «старая знакомая» оторвалась от чтения газеты. Помахала нам и улыбнулась, но отнюдь не доброй улыбкой. По спине прошел холодок, будто я встретилась взглядом не с богиней, а с самой дьяволицей…