Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
Шрифт:
«Тьфу ты, зеркало!»
Где-то дальше по коридору приоткрылась дверь, и женский голос тихо спросил:
— Кто здесь?
— Извините, ошиблись дверью, — Николаев спрятал пистолет и, выйдя на лестничную площадку, взял из кучи кирпич. Он был раза в полтора больше обычного. В центре его можно было разглядеть выдавленного в массе двуглавого орла.
— Старый кирпич, еще с царских времен. Хорош для печек, не колется от высоких температур.
Николаев оглянулся и увидел рядом с собой неизвестно откуда появившегося сухонького старичка в длинном испачканном раствором брезентовом фартуке.
— Неужто
— Точно. Что это у вас на щеке? Неужто кровь?
Сергей положил кирпич на место и провел рукой по щеке. На ладони остался красный след.
— Поцарапался где-то, — сказал он, взял дипломат и стал спускаться, стараясь не выпускать из вида стоящего у перил и подозрительно поглядывающего на него печника.
Выбравшись из негостеприимного подъезда, Николаев дошел до ближайшей колонки и, намочив носовой платок, постарался смыть кровь со щеки.
«Кажется, у кого-то есть серьезное желание убрать меня. Похоже, я вышел на след. Становится „жарко-жарко“, как в той детской игре».
По дороге к Ольге Сергей зашел в привокзальный буфет. Приключение с кирпичом в подъезде и чай с печеньем у заведующей почему-то напомнило ему, что сегодня он еще не обедал. Он заказал себе двойную порцию пельменей и кофе. Рядом с ним за стойкой пристроились два забулдыги. Один из них вытащил из кармана бутылку крепленого вина и разлил его по стаканам. Оглянувшись по сторонам, он подмигнул своему товарищу и громко спросил:
— Сколько времени, мы не опоздаем на поезд?
Тот закатал рукав и громко, хорошо поставленным голосом, что говорило о принадлежности его некогда к артистическому миру, сказал:
— Ого! Без пятнадцати семь, московский сейчас отходит.
Посетители, зашедшие перекусить перед дальней дорогой, услышав это сообщение, побросали только что заказанные блюда, схватили свои чемоданы, баулы и бросились к выходу.
Николаев взглянул на часы, которые, в отличии от обладающего артистическим даром пьяницы, у него были, и рассмеялся. До отхода московского поезда оставалось еще минут сорок. Старый, как мир, трюк, им любили пользоваться студенты во времена его учебы в институте, когда не хватало денег до стипендии.
Пьянчужки, не обращая никакого внимания на Сергея и буфетчицу, начали собирать по столам тарелки с закуской, выбирая еще не тронутые посетителями.
— Сергей, есть хочешь? — крикнула Ольга из кухни.
— Нет, я зашел по дороге в пельменную.
— Ну вот, а я тебе борщ сварила.
— Завтра съедим, — Сергей сел на низенькую табуретку в прихожей, вытянул ноги и, прислонив голову к стене, закрыл глаза. — Говорят, что борщ и щи, чем больше стоят, тем вкусней.
— Знаешь, я обнаружила в книге, что ты купил, библиотечный штамп. Она из центральной библиотеки. Ты рядом работаешь, отнеси им, а то они, наверное, уже ищут ее.
— Хорошо, положи на тумбочку в прихожей, чтобы я завтра не забыл. Извини, я сегодня здорово устал и хочу пораньше завалиться спать…
Николаев приподнял соперника, и вдруг острая боль, как вспышка молнии, пронзила затылок. Зал поплыл перед глазами. Он отпустил
— Пустите меня туда! — молотя кулаками по прозрачному препятствию, закричал он, но не услышал своего голоса.
Склонившийся над неподвижным телом человек оглянулся, и на его лице появилось выражение ужаса.
— Закройте зеркало! — закричал он.
Кто-то задернул шторы. Спортивный зал исчез, и Сергей очутился в кромешной темноте.
Он начал шарить по скользкой стене. Выключатель! Щелчок, и пятнадцативаттная лампочка осветила ванную комнату.
Николаев с удивлением взглянул на свое бледное отражение в зеркале над умывальником.
«Как трясутся руки», — подумал он и засунул голову под струю воды.
Холодная вода его немного успокоила. Сергей закрыл кран и утерся полотенцем. Еле заметная полоска света пробивалась из-под двери спальни. Сергей открыл дверь и в удивлении остановился. На одной половине двуспальной кровати лежала Ольга, а на другой, спиной к двери, сидел какой-то человек.
«Где я его уже видел?» — мелькнуло в голове у Николаева, и он спросил:
— Эй, вы кто?
Мужчина молча встал, шагнул к зеркалу, на котором был нарисован красный круг, и исчез, оставив на полированной поверхности кровавый отпечаток ладони. Тоненькая алая струйка заскользила вниз, когда она достигла нижней кромки, зеркало вдруг треснуло и покрылось сетью мелких трещин.
Сергей бросился к лежащей в постели девушке. Она была холодна, как лед, а на ее шее краснела свежая ранка.
— Ольга! — закричал он и начал трясти бездыханное тело.
— Да проснись же ты, сколько можно спать!
Николаев открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Ольгу.
— Вставай, соня, сколько можно тебя будить? На работу опоздаешь.
— Ага, — кивнул головой Сергей. Переход от сна к реальности был настолько быстр, что он все еще никак не мог прийти в себя.
— Что ты смотришь на меня? Уже без пятнадцати восемь.
— Кошмар какой-то приснился, — он дотронулся до обнаженного плеча Ольги, как бы желая убедиться, что она опять ему не снится.
— Сергей, прекрати, — девушка оттолкнула его руку. — Если ты можешь себе позволить опоздать на работу, то у меня такой возможности нет. Быстро поднимайся. Слышишь, уже чайник засвистел.
Утром первым делом Николаев направился к экспертам.
— Девушки, красавицы, — обольстительно проворковал он, протягивая завернутую в целлофан книгу Франциско Аяла, — посмотрите, пожалуйста, совпадают ли следы пальчиков здесь, с теми, что вы нашли в Борхесе, и не из одной ли библиотеки эти книги? Только, если можно…