Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]

Гацура Генрих

— Прямо так и бросился?

— Да, из-за моего трамвая, вот так, с протянутыми руками. Потом зеленый свет зажегся, и я поехала дальше.

— А еще кто мог видеть все это?

— Люба. Я все время ее там высаживаю, на перекрестке. Я понимаю, что не положено, но трамвай все равно стоит, и ей оттуда ближе идти с полными сетками до дома.

 — А где ее можно найти?

— А что ее искать? Вот она, сама идет. Люб! Иди сюда!

Молодая женщина в ватнике, поверх которого был натянут оранжевый жилет, подошла к ним.

— Ну,

Клавдия, какого ты себе хахаля подцепила.

— Из милиции он, — насупилась Мошкова, — насчет того старика, на перекрестке. Хочет спросить, что ты видела.

— А что я могла видеть? — Люба залезла в карман ватника, вытащила пачку «Примы» и закурила. — Я у дверей стояла. Только, когда выходила, с каким-то психом столкнулась, он мне чуть все яйца не побил.

— Как он выглядел? — сразу внутренне собрался Сергей. — Вы его можете описать?

— А шут его знает, как выглядел. Что я его, в женихи выбирала? В желтой куртке был одет.

— А не было ли поблизости еще кого-нибудь?

— Там, невдалеке, старик стоял. Он сразу же бросился к сбитому, но тот уже был мертв. Старик сказал, что надо сообщить семье о случившемся, и начал по карманам искать документы погибшего.

— Он нашел их?

— Да, паспорт. А потом, как из-под земли, собралась огромная толпа народа, милиционер появился. Ну, думаю, что я, буду таскаться свидетелем с двумя сумками? И пошла домой. Да дочка должна была уже из школы прийти.

— А этот старик, тоже ушел? — спросил Николаев, зажав дипломат между ног и что-то записывая в блокнот.

— Да какой он старик?! Так, лет пятидесяти. Он документ покойного отдал милиционеру и тоже ушел. Ему как раз со мной по пути было.

— По пути?.. А кто из вас шел впереди?

— Я, кажется. Увидела его уже в магазине, когда за молоком зашла и встретилась с соседкой. Он рядом с нами крутился, крупу выбирал. Наверное, рис искал, а его уже, почитай, как вторую неделю нет.

— А потом, возле своего дома, вы его не заметили?

— Да что мне, больше делать нечего, как за ним смотреть? — пробурчала Люба.

— Что ж, спасибо. Правда, у меня есть еще одна маленькая просьба. Вы не могли бы дать свои координаты, вдруг потребуется что-нибудь уточнить.

— Пожалуйста, Пилович Любовь Феоктистовна. Улица Суворова, дом десять, квартира восемнадцать. Можете и просто так заходить, в гости. Я не замужем.

— Где ты был? Шеф тебя искал. Скоро соберутся все комитенты, а тебя все нет и нет, — едва Николаев переступил порог кабинета, кинулся ему навстречу Соков.

— В трамвайно-троллейбусном парке.

— Что ты там искал?

— Как ты думаешь, человек бросается под автомобиль с протянутыми руками или нет?

— Не знаю, никогда не пробовал, — почесал затылок Володя, — а зачем тебе это?

— Ну-ка, — Сергей взял его за плечи и повернул к себе спиной, — да ты расслабься. Вот так.

От резкого толчка в спину Володя подался вперед и, вытянув вперед руки, сделал несколько шагов.

— Ты

чего, — в негодовании обернулся он к Николаеву, — а если бы я упал и убился?

— Успокойся, дорогой. Это был всего лишь следственный эксперимент. Теперь я на сто процентов уверен, что кто-то помог попасть Федорову под машину. Не зря он протянул руки, когда шагнул под машину. Это, кстати, совпадает и с показаниями таксиста.

— Итак, вспомните, кто за кем стоял и станьте в той же последовательности, — обратился к комитентам Николаев.

Пока собравшиеся в красном уголке отделения милиции люди пытались вспомнить, кто за кем стоял, Сергей отвел Сокова в сторонку и шепнул:

— Пролезь вперед вместо того, с Кубы, посмотрим, заметят ли они подмену.

Едва Володя встал впереди бабки, как она сразу же на него набросилась:

— Ты куда? Я первая стояла. Передо мной никого больше не было.

— Как это не было? — удивился Николаев. — У меня по списку первая квитанция была выдана не вам, а мужчине.

— Правильно, — встряла в разговор женщина с фиолетовыми волосами. — Первой стояла эта старушка, затем какая-то молодая женщина с электробритвой, но у нее не приняли… Затем старичок с рамкой, но его тоже здесь нет. Он еще спрашивал что-то у оценщика, а тот на него накричал… А впереди никого не было. И вообще этот наглый оценщик не хотел у меня принимать, пока я не сообщила, чья я…

— Так все было? — Перебив ее, обратился Николаев к очереди.

 — Да, да, — закивали все головами.

— Может, кто-нибудь заметил что-нибудь необычное. Может, кто слышал, что спрашивал отсутствующий старичок у оценщика?

— Я слышала, — сказала худенькая женщина в очках. — Я стояла за этим старичком и все слышала. Он просил, чтобы оценщик оставил ему яйцо в желтом бархатном футляре и предложил за это двадцать рублей.

— Ну а оценщик?

Он ответил старику, что это государственный магазин, а не частная лавочка.

— Это ваше было яйцо, — спросил Николаев у стоявшей впереди старушки.

— Да, какое там, — махнула она сухонькой, почти прозрачной рукой. — Оно, милок…

— Постойте, — прервал ее следователь и повернулся к все еще стоявшим друг за другом свидетелями. — Вы свободны. Спасибо, что помогли нам.

Едва дверь за последним свидетелем закрылась, Сергей вновь повернулся к старушке.

— Вы сказали, что яйцо не ваше, так чье оно?

— Мать моя, милок, в восемнадцатом годе возвращалась из гошпиталя, она санитаркой работала, ну и как раз на ее глазах, перед самым домом, мы тогда еще в Питере жили, бандиты напали на мужчину. Патруль подоспел, а они врассыпную, мужчина, которого грабили, тоже бросился бежать. Подстрелили его матросики. Иностранцем каким-то оказался. Утром, милок, пошла моя мать свою сумочку искать, она ее от страха, когда драку увидела, за забор сунула, чтобы не отобрали, и нашла эту коробку с яйцом. Вот с тех пор она у нас была.