Посланник судьбы

Хадсон Дженис

– Разумеется, нет. Ни один мужчина не ожидает подобного от женщины, похожей на бегемота.

Он усмехнулся.

– Возможно, он не ожидает этого, но если он нормальный парень, ему наверняка доставит удовольствие, если его попытается соблазнить такая женщина, как ты.

– Прекрати, Макшейн, – нарочито беспечно сказала Фэйф, скрывая боль, причиненную его словами. – Только не говори мне, что приходишь в восторг при виде толстух, ходящих вперевалку.

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что?

– Зачем

так принижаешь себя? Бог наделил тебя исключительным обаянием, и беременность только подчеркивает его.

– Да, конечно, – горько отозвалась она. – И поэтому ты так борешься с собой, чтобы ненароком не прикоснуться ко мне.

– Я только что прикасался к тебе, – возразил Далтон, не желая соглашаться со справедливостью ее слов.

– Потому что я попросила тебя об этом, как о милостыне.

Далтон развел руками.

– Сдаюсь. Наверное, я схожу с ума, пытаясь… Неважно. Ты страшна как смертный грех, и ни один мужчина в здравом уме не обратит на тебя внимания. Так лучше?

– Точнее, – процедила Фэйф, отвернувшись.

Он схватил ее за плечо и развернул к себе.

– Но это чудовищная ложь.

Притянув к себе и не давая возможности вырваться, Далтон поцеловал ее.

Все в Фэйф замерло. Дыхание, пульс, даже ребенок затих, словно осознавая важность момента.

Его губы были такими мягкими, самыми мягкими на свете. Ее губы дрожали от подступивших рыданий. На миг она испугалась, что сейчас все испортит, расплакавшись, но слез не было. Вместо них где-то глубоко внутри запульсировало сладкое горячее желание и начало медленно разливаться по телу, настолько медленно, что Фэйф даже не осознавала, что с ней творится, пока не стала его легкой добычей.

Инстинкт подсказал Далтону, что причиной ее трепета был не страх и не отвращение. Она хотела его. Он ощущал вкус желания на ее губах, чувствовал страсть в ее руках, обвивающих его шею. Она была сладкой, манящей и вся словно горела в огне, сжигавшем его самого.

«Ошибка», – прозвучал в его сознании суровый голос.

Эти ласки и поцелуи были ошибкой. Она заставила его хотеть того, без чего он обходился много лет. Бог дал ему шанс иметь семью, но он не дорожил своими близкими до тех пор, пока не потерял их. Теперь же ему не нужна другая женщина. Даже та, которую он держал в объятиях.

«Лжец».

Да, это была ложь. Он хотел ее так сильно, что едва не застонал, заставив себя отстраниться от нее, чтобы не совершить самый безумный поступок в своей жизни. Он боялся, что позднее у него не хватит мужества отказаться от сладости ее губ, нежности ее ласк. Он боялся, что позднее утонет в омуте ее глаз и потеряет душу.

В Далтоне включился механизм самозащиты, подсказывающий, что единственный способ уберечь себя – перейти в наступление.

– Больше не проси меня об этом.

Удивленная внезапной переменой и еще больше – его

словами, Фэйф отпрянула. Ее глаза зажглись гневом.

– В этот раз я не просила тебя.

– Разве?

Она вспыхнула.

– Нет.

– Отлично. Значит, этого больше не повторится.

– Испугался, Макшейн?

– Я? Чего я должен испугаться?

– Не знаю. Может, тебе понравилось целовать меня, и это тебя беспокоит.

Ее колкость достигла цели. Далтон круто повернулся и вышел, оставив Фэйф в одиночестве.

Что промелькнуло на его лице? Смущение? Растерянность? Не может быть!

8

Готовя завтрак, Фэйф улыбалась. Она заставила Далтона Макшейна смутиться. Довольная, что произвела такой эффект на человека, от природы отнюдь не стеснительного, она принялась за наспех пожаренную яичницу.

Ему нравилось целовать ее, в этом она не сомневалась.

Но ей их поцелуй не просто нравился, он чуть не свел ее с ума. Это плохо. Совсем плохо. Самоуверенная улыбка исчезла с ее лица. Одно дело испытывать к Далтону симпатию и благодарность за то, что спас ее жизнь. Но поддаваться его обаянию, мечтать о его ласках – это недопустимо.

Мужчины почему-то не задерживались в ее жизни. Наверное, что-то в Фэйф отпугивало их, и они уходили в поисках других женщин. С нее довольно разочарований. Она больше не станет связываться с мужчиной, особенно с тем, который скоро покинет ее. Они, конечно, могут стать друзьями, но и только.

Принятое решение ранило сильнее, чем должно было, но Фэйф твердо решила следовать ему.

Покончив с завтраком, она застала Далтона в кабинете за просмотром прошлых номеров «Реджистер».

– Нашел что-нибудь?

Не глядя на нее, он покачал головой.

– Далтон, я… Мы можем поговорить?

– О чем? – Он упорно избегал смотреть на нее.

– Послушай, мне жаль, что так вышло.

– Что вышло? – спросил он газету.

Фэйф не выдержала.

– Может, ты отложишь газету и все-таки посмотришь на меня?

Далтон неохотно выполнил ее просьбу. Он вел себя как идиот. Это он должен был извиниться. Тщательно сложив газету и аккуратно положив ее на стопку остальных, выровняв, чтобы не выступали края, он наконец поднял голову.

– Тебе не за что извиняться передо мной.

Фэйф опустила глаза и, собравшись с духом, вновь посмотрела на него.

– Нет, есть за что. Я должна была сдержаться… В общем, когда ребенок зашевелился… и после… – Она села на стул с мягкой обивкой, стоявший у стола. – Мы можем просто забыть обо всем и быть… ну, я не знаю… друзьями?

Далтон сомневался, что ее идея удачна, но предложить ничего другого не мог.

– Прекрасно. Знаешь, я тоже должен попросить у тебя прощения. И если хочешь, мы можем просто поддерживать приятельские отношения, только и всего.