Посланник

Мишарин Борис Петрович

В начале, когда несколько лет назад Малышевы переезжали в новый загородный дом, Петр Валерьевич считал, что будет скучать по городу, по общению с приятелями-соседями и бывшими сослуживцами. Но время шло, и скучать не приходилось. Михайловская усадьба занимала несколько гектаров, а посему работы хватало. Мужская умелая рука никогда не останется без работы, не смотря на то, что в усадьбе проживала еще и охрана, которая всегда готова помочь по хозяйству. В ее двухэтажный домик гостиничного

типа он не совался с рабочей помощью, хотя и заходил нередко угостить рыбкой. Там же жили две горничные и повар. Трехэтажный коттедж зятя с дочерью ремонта не требовал, но если надо где-то, что-то прибить, привинтить, то это уж его забота.

Малышев с супругой, Ольгой Федоровной, жили в отдельном уютном домике на четыре комнаты. Им и этого было много, но зять настоял, мотивируя тем, чтобы было, где поиграть внукам.

Летом Ольга Федоровна возилась на огороде, а он или рыбачил, или возился с бассейном, меняя воду, или на детской площадке смазывал качели. Работы хватало, и они с женой не скучали.

Ольга Федоровна встретила мужа обычным заботливым кудахтаньем - не замерз, не устал? Посмотрела на улов, похвалила и порекомендовала:

– Отнеси ребятам, - так она называла охрану, - пусть поедят свеженькой, у нас и так целая бочка стоит полная.

Муж не возражал, всегда готовый поделиться последним. Ребята его уважали, по-могали, где действительно нужна была мужская сила, не лезли с мелочью, чтобы не оби-деть старика.

Малышев вошел в гостиную охраны.

– Ребята, рыбка свежая, хариус. Вам посолить или жареную будете?

– Лучше пожарить, - раздались голоса.

Они знали, что солить рыбу и вялить Петр Валерьевич не доверял никому, делал все сам. А если жарить, то унесет рыбу повару, который и приготовит отменное блюдо.

– Ладно.

Малышев повернулся и пошел на кухню, вывалил рыбу в таз.

– Сегодня поймал, ребята просили пожарить.

– О, отлично, будет на второе жареный хариус с картофельным пюре, - обрадовал-ся повар, - а я все раздумывал: то ли рагу сделать, то ли котлеты пожарить. На первое борщ сварю.

– Борщ - это хорошо, в обед всегда супчик требуется, - похвалил Малышев, - ну, не буду тебе мешать.

Он вышел на улицу. День теплел и солнышко пригревало. Скоро побегут ручьи, растает снег и снова лето. Он любил лето больше других времен года и всегда ждал его с нетерпением. Растает лед на катке и вновь заполнится бассейн чистой ангарской водой, где с наслаждением можно искупаться с внуком.

Ольга Федоровна вначале ворчала: "Куда ты-то в воду лезешь, старый, просты-нешь еще"? Но потом успокоилась и иногда поглядывала на мужа, может быть вспомина-ла молодые годы.

Быстро бежит время,

ох как быстро, промелькнули незаметно, пролетели годочки. Более сорока лет они прожили вместе и иногда ненароком вспоминали былые деньки. "А помнишь, Петя, как в Листвянку на мотоцикле ездили, я беременная была Иринкой, но ничего, ездили"? Или: "По лесу ты меня натаскал перед самыми родами, по горкам. И ничего. А сейчас молодежь не та уже пошла - все на сохранении больше лежат, чем на природу ездят. Двигаться мало стали. Я беременная полы мыла, а ты все твердил, что хорошо, так надо, место не прирастет и рожать легче будет".

Так уж, видимо, заведено природой, что старики в каждом веке твердили одно и то же: Не та молодежь пошла, не та. Вот у нас бывало"...

Домой прибежал внук.

– Бабуля, дедушка, я по-французски говорить научился. Мама сказала, что полу-чается у меня весьма неплохо, но надо еще подтянуться немножко.

Он что-то залопотал по-иностранному. Бабушка обняла его.

– Ох, господи, мы же, Димочка, не понимаем по-французски.

Заворчал и дед:

– Всыплю я ремня твоей матери. Что это делается, мучают ребенка с детства. В школу еще не пошел, а на трех языках говорит свободно. Что дальше-то будет?

– Дедушка, а ты, правда, маме ремнем можешь всыпать?
– Заинтересовался внук.
– Что тогда папа скажет, если маму побьют? Он тебя заругает, а мне жалко будет и тебя, и маму. Папа большой, он генерал, всех ругать может и меня тоже.

– Ох ты, боже ты мой, - всплеснула руками бабушка, - откуда у пятилетнего ре-бенка такие мысли?

Она обняла внука.

– Бабуля, - вывернулся из объятий Дима, - вечно ты со своими обнимашками, надо мужчиной расти, а не обниматься.

Довольный дед захихикал украдкой, потом сделал серьезной лицо и произнес торжественно:

– Молодец, так держать, - и протянул внуку руку.

– А ну вас, обоих...

Бабушка махнула рукой и пошла в гостиную, включила телевизор.

– Обиделась бабушка, - вздохнул дед.

– Бабуля, ты на нас с дедушкой не обижайся, мы же мужики все-таки, а не девчон-ки. Должны марку держать.

Бабушка ничего не ответила. Лишь подумала про себя: "Образованные растут и где только слов таких набрались - "марку держать"? Какую еще марку? Весь в отца, тоже, наверное, генералом станет".

Она позвонила повару, попросив принести обед внука к ним, потом связалась с воспитательницей, заявив, что внук обедает у нее.

Воспитательница не возражала, но и не одобряла таких поступков. Считала, что это расхолаживает дисциплину - другие дети ведь не могут уйти к свои бабушкам и де-душкам.