Посланники тьмы
Шрифт:
Глеб сглотнул слюну и спросил, чтобы протянуть время:
– С кем я говорю?
– Ты говоришь с княжьим десятником Важдаем, – ответил охоронец.
– Вот как? И что от меня нужно десятнику?
– Ты сам это знаешь, Первоход. Опусти ольстру и следуй за мной.
Глеб холодно прищурился:
– Я если я пристрелю тебя?
Десятник покачал головой:
– Не думаю.
– И почему же?
– Во-первых, я пришел не один. А во-вторых, если ты меня убьешь, князь пошлет по твоим следам дюжину
Глеб прищурил глаза и сказал:
– У меня есть ольстра, Важдай. Стоит ли мне бояться охотников?
– Стоит, – невозмутимо проговорил десятник. – Ты не сможешь вечно быть начеку, Первоход. Рано или поздно ты расслабишься, и тогда охотники сделают свое дело. – Десятник прищурил жесткие глаза и повторил: – Опусти ольстру, Первоход. Даю слово: князь не убьет тебя.
– Правда? Что же он со мной сделает?
– Ты украл у князя его имущество, а затем утопил в болоте. С тобой поступят как с вором.
По спине Глеба пробежал холодок.
– Отрубят правую руку и вырвут ноздри? – уточнил он.
Десятник кивнул.
– Да. Но не бойся. Я не стану поручать эту работу кату-истязателю, а сделаю ее сам. Тебе почти не будет больно.
Глеб усмехнулся:
– Ты добрый человек, десятник. Но я...
И тут из куста орешника, что рос у дороги, послышался шорох. Глеб среагировал молниеносно: он прыгнул на землю и перекувыркнулся. Стрела со свистом рассекла воздух и с глухим шлепком вонзилась в грудь десятнику Важдаю.
Глеб сорвал с пояса нож и метнул его в кусты. Короткий вскрик – и стрелок вывалился из кустов на дорогу с пронзенным горлом. Глеб быстро повернулся к Важдаю. Тот еще секунду стоял на ногах, изумленно глядя на торчащую из груди стрелу, затем ноги его подкосились, и он тяжело рухнул на пол, уронив на дорогу фонарь и меч.
Справа хрустнул снежок. Глеб повернул голову на звук, но опоздал. Кто-то большой и тяжелый налетел на Глеба и мощным ударом сбил его с ног.
Глеб попытался высвободить ольстру, но детина налег ему на правую руку и придавил ее к земле.
– Все кончено, ходок, – услышал он негромкий, мягкий голос.
Отшвырнув ольстру в сторону, верзила, который сбил Глеба с ног, ухватил его за шиворот и резко поднял на ноги.
– Гляди перед собой! – пробасил он и несильно ударил Глеба кулаком по лицу.
Глеб взглянул. Прямо перед ним стоял невысокий, богато одетый человек.
– Ну, здравствуй, Глеб Первоход, – тихо проговорил он. – Ты меня узнаешь?
Глеб вгляделся в лицо незнакомца, и брови его изумленно приподнялись, когда он узнал в собеседнике мытаря, которого спас от бродяг-лиходеев на берегу Эльсинского озера.
– Какого лешего ты здесь делаешь, мытарь? – грубо спросил Глеб.
Собеседник улыбнулся.
– Я не мытарь, Глеб. Я княжий сыскной пес. Охотник за головами.
Глеб сплюнул сыщику под ноги и насмешливо осведомился:
– И сколько же я нынче стою?
– Десять серебряных дерхемов, – с любопытством разглядывая Глеба, ответил тот.
– Надо же. – Глеб усмехнулся. – Целое состояние.
Сыщик кивнул:
– Верно, Первоход. А после того, как ты убил двух княжьих охоронцев, награда возрастет вдвое. Ты станешь моим последним делом, парень. Получив награду, я куплю себе дом на берегу Эльсинского озера. Такой же, как твой. И так же, как ты, буду выращивать в огороде капусту и стоклу.
– Свеклу, – поправил Глеб. И добавил с холодной усмешкой: – Выращивать хорошие овощи – это очень сложная наука, сыщик. Боюсь, что ты не справишься.
– Ничего, я попробую. – Сыщик дал знак верзиле, и тот скрутил Глебу руки за спиной. – Мне жаль, что нам пришлось встретиться так, – сказал сыщик. – А теперь извини. Савлон, выруби его!
Верзила размахнулся и хлестко ударил Глеба кулаком в челюсть. Голова Глеба свесилась на грудь, он погрузился во мрак.
10
Трижды Глеб приходил в себя, но его тут же вырубали снова. Когда он в очередной раз открыл глаза, лицо его ныло от побоев, а сам он был привязан к дыбе.
Низкие своды. Кирпичные столбы. Вокруг – полумрак, сырость и холод. Глеб тряхнул головой, окончательно приходя в себя.
– Ну, как? – услышал он странный высокий голос, который произносил русские слова правильно, но с сильным акцентом. – Очухался наконец?
Сначала фигура расплывалась, лишь несколько раз сморгнув, Глеб сумел сфокусировать взгляд на кате-мучителе. Сфокусировал и снова заморгал – на этот раз от изумления. Перед ним, в странном костюме из мягкой блестящей кожи, туго обтягивающем тело, стояла баба.
Она была высокая, как мужик, и такая же широкоплечая. Длинные темные волосы бабы были жестко зализаны назад и стянуты на затылке в клубок. В правой руке баба держала хлыст, которым непрерывно постукивала себя по высокому голенищу сапога, плотно обтягивающему ее икру и голень.
Лицо у нее было странное: широкое, но в то же время костлявое, и при этом очень бледное. Однако при всем желании его нельзя было назвать непривлекательным. Иной любитель мог бы даже назвать ее красавицей.
– Я про тебя слышал, – хрипло проговорил Глеб, поморщился и сплюнул кровь. – Ты Ядвига... Пришла из гофских земель... Люди говорят, что ты лучший кат в княжестве.
Ядвига усмехнулась:
– Приятно знать, что люди ценят мою работу, Первоход.
Глеб поднял голову и еще раз огляделся.