Посланники тьмы
Шрифт:
Диона знала, что Глеб спас ее. И знала, что он принес этому в жертву свое возвращение домой. Но она предполагала, нет – она была уверена, что он сделал это зря.
Ей удалось выбраться из Гиблого места. Но Гиблое место не отпустило ее. Оно вошло в ее плоть и кровь, стало частью ее. Вначале Диона лишь подозревала, что проклятый туман, вырвавшийся из земных недр почти полтора года назад, что-то сделал с ней, как-то поменял ее. И вот сейчас худшие из ее подозрений подтвердились. Она менялась.
Объяснение
Даже до сегодняшнего дня она что-то чувствовала. Иногда, лежа ночью на кровати и глядя в черный потолок, Диона ощущала себя чем-то вроде кокона, внутри которого зреет... Кто? Бабочка?.. Может быть. А может быть, страшное чудовище, которое пожрет ее плоть и выползет наружу? И это вероятно.
Сейчас, стоя в заброшенном, полуразрушенном амбаре, пропахшем гнилым сеном и навозом, она молилась своим богам. Тем богам, которых знала с детства и которых боялась больше, чем темных тварей, рыскающих по чащобе.
– Боги Гиблого места... – Голос ее подрагивал от волнения. – Боги Гиблого места, подскажите, что мне делать?
По амбару пронесся сквозняк, заставив Диону передернуть плечами от холода, и сиплый, похожий на шорох листвы в ночном лесу голос прошелестел:
– УБЕЙ ПЕРВОХОДА!
Горло Дионы обожгло холодом, губы стали влажными и горькими. Она поднесла руку ко рту и вытерла губы пальцами.
На пальцах у нее осталось что-то черное, похожее на мокрую грязь или слизь.
Диона устремила взгляд во тьму и яростно проговорила:
– Нет! Это не вы говорите! Это червь, который поселился у меня внутри! Я не буду его слушать!
Она замолчала и прислушалась. В амбаре царила тишина, лишь под гнилыми досками тихо шуршали мыши.
Убить Первохода... В этой мысли, наряду с кошмарностью, было что-то пугающе приятное. Он предал ее. Сперва бросил умирать в Гиблом месте. А теперь обменял на мешок бурой пыли. Не стоило уходить от Белозора. Он бы никогда с ней так не поступил. А Глеб... Пожалуй, он и в самом деле достоин смерти.
Диона вздрогнула и осадила себя: что за глупости! Глеб не бросал ее, он ее спас! Она прекрасно помнила, как все произошло.
Она тогда была едва жива после схватки с кровопийцей стригоем. Сидела на траве и таращилась в черный зев пещеры, поглотивший Глеба Первохода.
Она смутно помнила, что Глеб вошел в святилище Нуаран, чтобы помолиться черной плите, исполняющей желания. Но каким образом она сама оказалась тут, в сердце Гиблого места? Этого Диона не помнила.
Она ясно слышала, как Глеб крикнул:
– Я хочу вернуться домой! И я туда вернусь, даже если мне придется разбить ваш проклятый Нуаран на куски!
А потом земля содрогнулась,
Глеб сделал нечто страшное. Он освободил зло, заточенное в глухих подземных темницах и тщательно охраняемое жрецами Нуарана вот уже несколько столетий. Потом Диона потеряла сознание. А когда снова пришла в себя, страшный и загадочный серый туман опустился на Гиблое место.
Вспоминать об этом Дионе не хотелось, и она тряхнула головой. И вновь холодная волна пробежала по ее телу.
Диона ощупала пальцами лицо, и вдруг на какое-то мгновение ей показалось, что это не ее лицо. Впрочем, чувство это было мимолетным и тут же улетучилось.
Диона почувствовала, что из носа у нее потекла кровь. Но кровь эта была странно холодной. Она вытерла нос и губы ладонью и поднесла ладонь к глазам. В темноте амбара было невозможно что-либо разглядеть, но Диона знала – зажги она сейчас фонарь, и увидит на ладони не алую кровь, а черную, похожую на грязь слизь.
8
Глеб послюнил палец, ткнул его в щепотку бурой пыли и слизнул ее с пальца. На вкус бурая пыль была похожа на муку, только чуть солоновата.
Подействовала эта дрянь мгновенно. Боль отступила, а вместе с ней из души Глеба ушел и гнев. Кровь быстрее заструилась по жилам, голова прояснилась, от похмелья не осталось и следа.
Чудная штука эта бурая пыль. Покруче самой лучшей коки. Одна беда – сжирает мозги быстрее, чем героин.
Сумерки на улице были ясные и чистые. Воздух синий, прохладный, но не морозный. Влажная земля подернулась тонкой коркой льда и теперь приятно похрустывала под каблуками.
Возле торжка Глеб остановился, чтобы закурить, и увидел, что девка, стоявшая у закрытой лавки, двинулась с места и зашагала к нему.
– Здравствуй, Глеб! – весело окликнула она.
Глеб узнал ее сразу. Это была та красотка с торжка, которая продала ему баранки.
– Милана? Ты что здесь делаешь?
– Да вот, товарец нераспроданный домой несу. – Она показала Глебу платяную сумку, висевшую на плече. – Может, поможешь донести?
– Вообще-то я спешу.
Милана поправила платок и улыбнулась.
– Ничего. Сама справлюсь.
Несмотря на сумерки, Глеб видел лицо девки отчетливо. Она выглядела полной противоположностью Дионе. Диона была брюнетка и стрижку имела короткую, а у Миланы длинные светлые волосы были заплетены в толстую косу и казались невероятно шелковистыми и мягкими. Диона была худощава, как гимнастка, а от аппетитных форм Миланы любого мужика бросало в дрожь.
Голубые глаза Миланы искрились, зубы были похожи на жемчуг, а на щеках играли ямочки.
Глеб вдруг усмехнулся, шагнул к девке и обнял ее за талию.