Посланники Великого Альмы (Книга 2)
Шрифт:
Кертис снова проигнорировал выступление бойца, но он понимал ее: Паола ради Лори могла рискнуть головой. Да все они готовы рискнуть. Он поблагодарил Паолу глазами, раскрыл ещё одну карту и подозвал Фей.
— Как бы то ни было, давай посмотрим. Сто метров сюда и сто двадцать сюда. — Кертис установил на карте острие карандаша. — Самое удобное место вскрыть кабель. Посмотри-ка его характеристики, Фей.
Фей Грант была самой миниатюрной в отряде — рост сто шестьдесят три сантиметра, вес пятьдесят два килограмма. Она родилась в Бостоне в семейном особняке на Бикон-Хилл, окончила Океанографический институт в Вуде-Холле, штат
Фей извлекла из документации схему коммуникационных систем.
— Тут два кабеля, сэр. Один высоковольтный, заключенный в свинцовую оболочку, заполненный минеральным маслом.
— Его мы трогать не будем. Давай другой.
— Вот он. Довольно современный герметичный коаксиальный кабель с вмонтированными в него усилителями, практически не излучает электромагнитных волн. Я думаю, что это уже спеццентр проложил его.
— Понятное дело. Давай дальше.
— А все, сэр. Судя по схеме, ничего лишнего. У меня есть два варианта — грубо отрубить кабель или применить заграждающий фильтр. Если первое, то системы контроля, слежения и оперативного оповещения вырубятся. Но на центральном пульте разведки и полиции быстренько протестируют возникшие неполадки и установят обрыв. Для них в первую очередь это запахнет диверсией. Поэтому я предлагаю второе. Кабель несет в себе полосы частот… одну секунду… полосы частот от довольно низких — три килогерца и двадцать килогерц до довольно высоких — шесть мегагерц. Последняя частота примерно равна телевизионному каналу. Я сама могу собрать заграждающий фильтр несколько параллельно и последовательно включенных катушек индуктивности и конденсаторов. Частоты я знаю, выбор значений катушек и конденсаторов практически ясен. Или могу взять на складе готовый полосовой фильтр и соответственно настрою его. Он будет задерживать все интересующие нас сигналы, но пропускать сообщения с центральных пультов. Протестировать наличие такого фильтра практически невозможно. Во всяком случае, для этого потребуется очень много времени.
Кертис внимательно выслушал Фей. Она разбиралась в этом больше, чем он, и не раз блокировала подобные системы.
Сегодня полковник был особенно раздражительным, в разговоре с Фей он все время морщился и никак не мог понять, что именно его раздражает. Наконец он повернул голову в сторону Сары, которая, не обращая ни на кого внимания, продолжала бубнить:
— …А вот и сама плотина. Что мы тут имеем?.. Понятно, водохранилище, бетонированная площадка, фильтр, затвор. Ниже — гидротурбина и трансформаторная подстанция с распределительным устройством…
Рядом с Сарой стояла Джулия, она подозрительно смотрела на подругу. Командир группы на сто процентов была уверена, что Сара нашла решение задачи. Просто невозможно было вообразить, что немногословная Сара в такой ситуации позволила бы себе излишнее словоблудие.
Сара Кантарник выглядела бледнее обычного. Под утро она вскочила в постели, по телу бежали прохладные ручейки пота, её знобило. Паола Бенсон, делившая с ней домик на базе, стояла возле подруги. Она включила свет и присела на край кровати.
Кошмар. Саре снова приснился кошмар, который преследовал её на протяжении вот уже почти девяти месяцев.
Одно и то же.
Желтые языки коптящих светильников, незнакомые озабоченные лица,
Близорукость.
Сара с трудом приподнимает тонкую руку с отвисшей дряблой кожей. Ослабевшее зрение ловит у виска седую прядь; иссохшая грудь трепещет под неровными ударами сердца.
Сара — главная жрица. Старая, дряхлая жрица с износившимся до предела сердцем. Шепелявя беззубым ртом и каркая горлом, она выбрасывает в душную атмосферу пророческие слова:
"Я — дух пророчицы…"
Сара торопится, чувствуя, как онемение с правой стороны распространяется по всему телу льдом вечности; торопится, маня к себе скрюченным посиневшим пальцем призраков давно умерших людей. Они вливают ей в рот воду, но вода не идет в горло, стекая по отвисшим щекам.
"Громом и молнией будут они убивать ваш народ, под холодной сталью клинков падут воины…"
Здание вперило в Сару темные глазницы низких оконных проемов; там, за каменными стенами, нарастал шум второго вала грозы. Блеклые глаза старой жрицы наполнились слезами.
"Я плачу сейчас и буду плакать тогда".
Это последние слова Сары. Рука падает и застывает, невероятно длинно вытянувшись вдоль туловища.
Яркая вспышка, боль в глазах, впереди — невидимая пока толща времени. Издалека кто-то зовет ее:
"Сара, Сара!"
Она слышит призыв, но…
И вот тут начинается самое ужасное.
Альмы нет. Она не видит его. Ее дух натужно вылезает изо рта и нет сил удержать его. Сара чувствует его, пытается беззубым ртом прикусить, навсегда остановившимися легкими, помогая щеками, старается втянуть его обратно. Но тело уже мертво. Дух визжит, боясь остаться в застывшем теле, извивается, придавленный мертвой хваткой изжеванных десен. В глазах уже нет движенья, только плоская черно-белая картина; стремительно ссыхаясь, с неё осыпаются мрачные мазки.
"Сара! Сара!"
Она снова слышит манящие, призывные голоса, и ответ её звучит визгливо и истерично. Вопли придушенной субстанции режут пространство:
"Альма!"
"Сара! Сара!"
И — о, чудо! — она видит Альму. Непостижимо, но она видит его! Только… Что это, господи!
Всемогущий идол стоит к ней спиной. И… удаляется. Сара видит его короткие, отдающие синевой стали ноги. Делая короткие шажки, он уходит.
Куда!!
Стой!!
Мертвое лицо Сары дернулось запоздалой конвульсией, рот приоткрылся, и душа юркнула внутрь.
Полная темнота и стремительное давление со всех сторон. Боли нет уже давно, но происходит что-то невообразимое — что-то, бывшее когда-то большим, с огромной скоростью сжимается в ничто.
В ничто…
Она не сумела выбраться. И знала, что конец, который придет через короткое мгновение, трансформируется в черную безмолвную пустоту — без границ и времени.
Вот этот миг.
Все. Существо Сары умерло.
Только отголосок её безумного крика догоняет Альму. Она не видит и не слышит этого, но её крик змеей обвивает идола, вяжет его по уродливым рукам, хлыстом подсекает под ноги. Индейский бог падает, сейчас он выглядит беспомощным, он абсолютно недвижим, из его холодной груди вырывается плач. Детский плач. Альма кажется новорожденным.