После финала

Макинтош Клер

– Все верно.

– Значит, это все. Возвращайся к своим делам.

Лейла выходит в коридор, где, прислонившись к стене и глубоко засунув руки в карманы, стоит ее недавний знакомый Джим, который помог Лейле, когда ее сбила машина.

– Пришел проверить, как чувствует себя пострадавшая.

– Несколько впечатляющих синяков, но прогноз вполне обнадеживающий. Еще раз спасибо за помощь.

– Может быть, нужны какие-нибудь лекарства?

Лейла оглядывается по сторонам и изображает разочарование.

– А вы случайно не прихватили с собой веселящий газ?

– Работа

не позволяет.

Джим проводит носком ботинка по полу, оставляя на нем черный след от резины.

– Но если на следующей неделе у вас будет хотя бы один свободный вечер, могу выписать вам рецепт на витамин П.

– Витамин П?

Лейла несколько озадачена. Она мысленно перебирает в уме витаминные добавки и их действие, но тут Джим делает жест рукой, изображающий, как он опрокидывает в рот стакан.

Лейла смеется. Витамин П. Пиво. Она на минуту задумывается, вспоминая о сотне вещей, которые она должна сделать, пока в ее голову не приходят слова матери о хорошем человеке, и, достав из нагрудного кармана листок бумаги, Лейла пишет на нем номер своего мобильного.

– Но вам придется выписать мне витамины Л и С.

Теперь приходит очередь Джима выглядеть растерянным, а Лейла возвращается к работе, размышляя, как долго он будет соображать, что она имела в виду.

Лейла откладывает свой разговор с родителями Дилана на самый конец смены. Она должна быть уверена, что ее не отвлекут и что на дежурстве достаточно людей, чтобы справляться с повседневными делами. Она хочет отдать все свое внимание Пипе и Максу Адамсам.

– Вам что-нибудь принести? Чай или кофе? – спрашивает Шерил. Она тоже будет присутствовать при беседе, чтобы фиксировать каждое слово, сказанное участниками разговора. Как и Лейла, она спокойна и невозмутима.

– Нет, спасибо, – отказывается Пипа.

– Мне тоже не нужно, – говорит Макс.

У него темные густые волосы, которые вились бы красивыми кудрями, не будь они так коротко острижены. Короткая бородка напоминает трехдневную щетину, и только четкая линия под подбородком исключает вероятность того, что он просто забыл побриться. Высокий – шесть футов [4] , не меньше, – в деловом костюме он выглядит весьма импозантно. Весь его вид вызывает доверие, так что некоторые родители поначалу принимают его за врача.

4

Фут – мера длины, соответствующая 0,3048 метра. Таким образом, рост приблизительно равен 1 м 83 см. (Прим. ред.)

Они с женой держатся за руки, опустив переплетенные пальцы на диван. В кабинете самая простая обстановка: диванчик для родителей, два стула для персонала. Журнальный столик и корзинка с игрушками для детей. Коробка с салфетками. Пыльные искусственные цветы на подоконнике.

Табличка на двери гласит: «Комната отдыха», и любой может здесь уединиться, чтобы подумать или поговорить без свидетелей.

Лейлу ждет тяжелый разговор.

Она

не приглашает сюда родителей для того, чтобы сообщить им хорошие новости: у ребенка ремиссия, инфекция побеждена, малыша можно забрать домой. В тишине этой комнаты узнают лишь самое страшное, и Лейла слышала, что ее называют «комнатой плача».

Лейла не может смягчить то, что она собирается сказать родителям Дилана, поэтому она и не пытается:

– Опухоль выросла.

Пипа громко ахает. Лейла объясняет, что сантиметровая частица опухоли, оставшаяся после операции – полностью удалить ее было невозможно, – увеличилась на три миллиметра. Она, хоть и медленно, но растет.

– Ему нужна еще одна операция? – спрашивает Макс.

Он мрачнеет, а Пипа прикусывает нижнюю губу изнутри. Оба в ожидании наклоняются вперед, надеясь, что Лейла предложит им что-то новое – то, чего они еще не пробовали.

Что-нибудь такое, что поможет сыну.

– Опухоль находится слишком близко к стволу головного мозга, – тихо говорит Лейла, зная, как мучительно для них каждое ее слово. – Дальнейшее вмешательство сопряжено с очень большим риском для жизни.

– Тогда химиотерапия?

Лейла поочередно смотрит на каждого.

– Мистер и миссис Адамс, повреждение мозга Дилана имеет обширный характер. Состояние мальчика не изменится, дальнейшее лечение поможет лишь выиграть немного времени, и мы должны сбалансировать это лечение с качеством его жизни.

За дверью слышатся чьи-то шаги и приглушенный смех.

– Что вы имеете в виду? – шепчет Пипа.

У Лейлы к горлу подкатывает комок. Когда она училась на медицинском факультете, одна из студенток волновалась, что не сможет справиться с эмоциями и расплачется, сообщая пациентам плохие новости. Преподаватель посоветовал ей, вместо того чтобы смотреть собеседнику в глаза, сосредоточиться на его переносице.

«С их точки зрения, вы все еще смотрите прямо на них, – объяснял он. – Но вы не увидите их глаз, и их эмоциональная реакция вас не затронет».

Но Лейле всегда казалось, что это сродни обману. Она смотрит Пипе в глаза. Та чуть заметно трясет головой. «Нет, нет, нет, нет, нет…»

– Я прошу вас принять решение относительно дальнейшей судьбы Дилана.

У Пипы вырывается стон. Он рождается где-то в глубине ее существа и рвется через приоткрытые губы, пока у нее не перехватывает дыхание.

– Я знаю, что вы с самого начала боялись именно этого, но мы сделали все, что было в наших силах.

– Сколько он проживет без лечения? На что мы можем рассчитывать?

Голос Макса звучит так громко, что Пипа невольно вздрагивает.

Это то, что хотели бы знать все родители, но на этот вопрос им не ответит ни один врач.

– Никто не может сказать наверняка. Конечно, мы облегчим ему существование – снимем боли, возможно, проведем еще один курс химиотерапии. Но все это паллиативные меры, они лишь облегчат симптомы, чтобы ребенок не страдал.

– Сколько?

– Несколько недель. Самое большое, три месяца.

Глаза Лейлы как два жала. Надо держаться. Она не имеет право потерять самообладание.