После конца
Шрифт:
По чувствует мой гнев и наша хрупкая связь обрывается. Он машет крыльями, вырываясь из моей хватки, а я вытягиваю из-под него футболку и пеленаю его ей, как матери нашей общины пеленали своих вертящихся малышей. Не в силах больше пошевелиться, он, наконец, сдается. Разок вздрагивает, закрывает свои дикие глаза и, кажется, засыпает. Я перекладываю его на пол и сооружаю вокруг что-то наподобие гнезда из оставшегося грязного белья.
Майлс, сжав губы, смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я перелезаю на переднее сидение и пристегиваюсь.
— Он
— Почему у птицы случился приступ паники? — он немного повышает голос.
— Уит пытался заставить его вернуться и рассказать где мы, — говорю я, но, заметив, как подергивается его правая бровь, исправляюсь, — то есть, Уит собирался считать его воспоминания, чтобы увидеть, куда мы направились.
Майлс кивает, но бровь все еще подергивается.
— Значит, ты сделала из моей футболки смирительную рубашку.
— Это называется пеленать, — говорю я, — я спеленала его, чтобы успокоить.
— Потому что так делают приближенные к Йаре, — Майлс заканчивает фразу зловещим голосом, изгибая губы в язвительной улыбке, и у меня возникает непреодолимое желание чем-нибудьего треснуть.
— Нет, так делают, когда дети ведут себя беспокойно. Поу нас ворон, так что я просто распространила данный метод на другой вид. И это сработало. А ты бы что сделал?
— Опустил бы стекло, — говорит Майлс, — и выпустил бы ворона, пока он окончательно не изгадил мне заднее сидение.
Он указывает на пару белых пятен на обшивке и выглядит при этом слегка расстроенным.
Я закатываю глаза и вытягиваю атлас.
— Нужно съехать с главной дороги. Когда Уит поймет, что По не вернется, он пустится за нами в погоню. И если мы двигались в правильном направлении — навстречу моей общине — то это один из очевидных маршрутов.
Я провожу пальцем по карте и нахожу развилку, где от автомагистрали ответвляются две небольшие дороги, одна из которых ведет вдоль озера и снова соединяется с крупной дорогой вблизи штата Айдахо.
В поле зрения появляется дорожный знак, и я, сверившись с картой, рассчитываю расстояние до поворота.
— Проедем еще шестьдесят миль и съезжаем с дороги, — говорю я и жду.
Майлс, вздыхая, заводит машину. Придется рассказать ему еще больше. Нужно, чтобы он понял, что происходит, а иначе… «А иначе что?» — звучит голос в голове. Он может оставить меня одну. А он мне по-прежнему нужен, — думаю я, проклиная то обстоятельство, что по какой-то причине для спасения своей общины мне необходима помощь этого мальчишки.
Глава 28
МАЙЛС
— А ну отдай мои часы, зараза ты пернатая! — я гоняюсь за вороном по лесной поляне, черт знает где посреди Орегона, в то время как бывшая приспешница культа промытых мозгов, сидит и медитирует у костра. Похоже, сумасшествие заразно, потому что, наконец, оно и до меня добралось.
— Они блестят, — подает голос Джуно, выходя из своего транса. — Вороны любят блестящие вещи.
— Зачем ты вообще его выпустила из машины, если он может улететь обратно к Уиту?
— Уит им уже не управляет. Оноставил попытки до него добраться, поэтому сейчас он неопасен.
Я прекращаю гоняться за вороном и в упор подхожу к Джуно. — Куда. Мы. Направляемся, — цежу я, сжав зубы так плотно, что аж говорить неудобно.
— Как я уже сказала, я пытаюсь это выяснить, — невозмутимо отвечает она.
Я сверлю ее взглядом:
— Три дня, Джуно. Это сумасшедшее путешествие длится уже третий день. И если ты сейчас же не скажешь, куда мы едем, я сваливаю. Уезжаю. Я оставлю вас с вороном здесь, а сам вернусь в Калифорнию, и тебе придется искать другого водителя. Который не противизо дня в день спать на земле, и есть невинных диких животных с подачи душевнобольной хиппи.
— Невинных диких животных? — растерянно повторяет Джуно.
— Вчера мы ужинали жареной ящерицей. Которая, вместе с кроликом, съеденным в горах, составляет уже двух ни в чем неповинных диких зверушек, которых мне пришлось схомячить за последние 24 часа. Кто следующий? Бэмби? Почему бы нам не съесть кого-нибудь далеко не невинного и жутко раздражающего? Если что, я за пернатую кошелку.
— Если не хочешь, чтобы По таскал твои вещи — не нужно оставлять их где попало, — вступается она за ворона.
— Да не оставлял я их! Они лежали в сумке! — рычу я и поворачиваюсь к своей сумке, лежащей рядом с палаткой, ее содержимое валяется вокруг на земле.
— Я тебя прибью! — замахиваюсь я в сторону птицы, которая тут же хлопает крыльями и забирается на ветку повыше, чтобы я не достал.
— В таком случае, уезжай. Вперед! — восклицает Джуно. Она разворачивается и уходит с лагерной стоянки, разбитой на лужайке, на каменистый берег озера. Усевшись на плоский валун и подтянув колени к подбородку, она смотрит на воду. Я делаю глубокий вдох, и гнев стихает, особенно, когда я вспоминаю, какой она была прошлой ночью в палатке.
Джуно выглядела на свой возраст — такое редкое явление. Она казалась беззащитной, даже несмотря на то, что всю ночь ее рука покоилась всего в паре дюймов от заряженного арбалета. И еще она была какой-то расстроенной.
Она снова говорила во сне, но в этот раз, кажется, речь шла обо мне. «Я знаю. Я не могу ему доверять» — повторяла она несколько раз. А затем прошептала, — «Но кто еще у меня остался?»
И тогда я впервые почувствовал угрызения совести из-за того, что делаю. Ведь теперь, когда очевидно, что уговорить Джуно поехать со мной в Калифорнию не удастся, мне остается только караулить ее, пока не свяжусь с отцом. И я решил, что не буду больше сопровождать ее в этой безумной миссии и, как только мы доберемся до города, тут же позвоню отцу.