После меня
Шрифт:
Он бьет ножкой, как бы напоминая мне о том, что он и в самом деле там. Я подставляю лицо под поток теплой воды. И спрашиваю себя, что бы я делала, если бы не знала конца этой истории. Впрочем, тут все понятно. Я осталась бы здесь. Я поверила бы его обещаниям о том, что такого раньше никогда не было и что такое больше никогда не повторится. Однако у меня есть возможность заглядывать в будущее, а потому я должна этим воспользоваться. Я не хочу стать героиней трагической истории. Хотя я все еще люблю Ли — ну, в какой-то степени, — я знаю, что, если останусь здесь, мне придется расстаться с жизнью. Я знаю, что
Именно поэтому мне удается игнорировать голоса, звучащие в моей голове и уговаривающие меня поверить ему и понять, что он тоже является жертвой. Они шепчут мне, что, возможно — всего лишь возможно, — я все это просто выдумала, потому что в силу каких-то причин пытаюсь уничтожить то счастье, которое преподнесла мне судьба.
Я слышу за дверью ванной какой-то шум. Входная дверь громко хлопает. Я выключаю душ, хватаю с вешалки полотенце и заворачиваюсь в него. А что, если это вернулся Ли? Что, если он понял, что я собираюсь от него уйти, и теперь попытается меня остановить? Я слышу шаги по покрытому ламинатом полу в коридоре. Но это шаги не Ли. Это шаги какой-то женщины. Шаги затихают. Я вспоминаю о том, что в коридоре стоит мой чемодан. Упакованный и готовый к тому, чтобы его отсюда забрали.
Некоторое время не слышно вообще никаких звуков. А затем раздается голос. Женский голос, произносящий мое имя с тревожными нотками.
Я стою неподвижно в ванне, вцепившись руками в полотенце. Я вижу, как ручка двери ванной поворачивается и в ванную заходит Анджела. Выражение ее лица — суровое и горькое.
— Уходите отсюда! — кричу я.
Она отрицательно качает головой:
— Я никуда не уйду, пока ты мне не скажешь, почему твой чемодан стоит в коридоре.
Ее голос — тихий, но настойчивый. Я никогда раньше не слышала, чтобы она разговаривала таким голосом. Я уже собираюсь ей солгать, собираюсь сказать ей, что просто уже собрала вещи на тот случай, если вдруг придется срочно ехать в родильный дом, но тут до меня доходит, что сейчас не время для лжи. Сейчас — время для правды.
— Я ухожу, — говорю я.
— Что ты имеешь в виду? Ты уже на девятом месяце беременности.
— Я знаю. Именно поэтому я и ухожу. Чтобы защитить своего сына.
— Послушай, Джесс, я думаю, что тебе лучше успокоиться. У тебя опять начинаются проблемы с психикой.
— Нет, не начинаются. Со мной все в порядке. Проблема не во мне, а в вашем сыне.
Она смотрит на меня, чуть сдвинув брови:
— Какая еще проблема?
— Он бьет меня, Анджела. Вчера вечером он сильно ударил меня по лицу. Вон там, в коридоре.
Я вижу, что она содрогнулась. Ее тело как бы съежилось.
— Нет, такого не может быть. Ты врешь.
— Уж лучше бы я врала, поверьте мне. Врет как раз-таки ваш сын. Но вы, вероятно, это и сами знаете.
— Я даже понятия не имею, о чем ты говоришь.
Ее голос повышается. Она старается не встречаться со мной взглядом.
— Думаю, что еще как имеете. Он бросил Эмму после их совместного отдыха в Италии, так ведь? Он прилетел обратно один, потому что она тогда попала в больницу. После того, как он сломал ей челюсть.
— Ничего подобного.
Она отрицательно качает головой. Она не хочет признаваться в этом, причем даже самой себе.
— И были, возможно,
— Джесс, я думаю, что тебе лучше пойти прилечь. Мне кажется, что ты чувствуешь себя не очень хорошо. Более того, мне кажется, что ты чувствуешь себя не очень хорошо уже довольно долгое время.
— Нет, я чувствую себя нормально, — говорю я сильным голосом, чеканя слова. — Я еще никогда не видела ситуацию, в которой оказалась, более отчетливо — поверьте мне.
— Ты все это выдумываешь. Это все — плод твоего воображения. Это просто еще одна твоя проблема с психикой.
— Как и то, что ваш муж вас бил? — говорю я, повышая голос. — Я и это тоже выдумываю, да? Выдумываю, что он ударил вас и затем крикнул вам пойти в ванную и умыть свою физиономию.
Она снова как бы съеживается. Я вижу, что она кладет одну руку на раковину.
— Да, ваш муж бил вас, Анджела, и Ли сейчас поступает точно так же по отношению ко мне. Пришло время прекратить закрывать на это глаза.
Она смотрит на меня:
— Ли рассказал тебе об этом? Он об этом помнит?
Я киваю:
— Кому нужна помощь психиатра — так это ему, Анджела. А может быть, и вам.
— Ты не должна уходить, — говорит она умоляющим голосом. — Это его уничтожит.
— А если я останусь, он уничтожит меня.
— Не уничтожит. Я обещаю. Я позабочусь о том, чтобы он обратился к психиатру.
Я качаю головой:
— Нет, будет происходить совсем другое. Он будет продолжать вести себя в том же духе. Ситуация будет ухудшаться. Он даже выбьет мне зуб после того, как родится «Г». И он в конце концов меня убьет — убьет здесь, в этой ванной.
Анджела качает головой. Все ее тело дрожит.
— Нет. Ты сейчас говоришь какую-то чушь. Откуда тебе может быть известно о том, что произойдет в будущем?
— Это не имеет значения. Мне это известно — и все. Ли обвинят в том, что он меня убил. А точнее — совершил непредумышленное убийство. Однако ему удастся выпутаться, потому что вы станете врать, чтобы его выгородить. Вы скажете, что пришли сюда и забрали «Г» после того, как Ли ушел на работу, хотя в действительности этого не было. Вы выгородите его, убийцу, потому что вы не можете позволить себе потерять своего драгоценного внука.
Я поднимаю ногу, собираясь вылезти из ванны. Когда я делаю это, она бросается ко мне, истерически крича: «Нет, ты не уйдешь, ты не заберешь у меня моего внука!» Она хватает меня за руку, ее пальцы впиваются в мою плоть. Она тянет меня за руку, я вскрикиваю, теряю равновесие и начинаю падать. Я вижу, что раковина стремительно приближается к моему лицу. Это произойдет здесь и сейчас — еще до того, как родится «Г». Я сейчас умру и потеряю своего ребенка. Я пытаюсь избежать сильного удара, пытаюсь защитить своего малыша. Я чувствую, что падаю. Я смотрю вверх, на потолок, и слышу, как вскрикивает Анджела. А может, это кричу я сама — это мне определить трудно. Затем я чувствую, что с глухим звуком упала на холодную, твердую кафельную плитку пола ванной.