После нас
Шрифт:
Коровы спали, куры, нахохлившись, сидели плотным рядом на жердочке и то ли тоже спали, то ли медитировали по-своему.
На огороде сновали две или три фигуры. Вечерний полив закончился, и сейчас, видимо, рабочие собирали уже созревшие овощи, потому что в жару это делать было невозможно.
Густав вышел на жилой двор и направился к своему подъезду. Но тут его остановил странный шум. Сначала он даже не поверил своим ушам, потряс головой и замер в нелепой позе, прислушиваясь.
Звук приближался. И это, безо всяких сомнений, слышался гул моторов. Такой шум мог
Странник бросился к воротам. Охрана, очевидно, уже была оповещена о приближающемся объекте, вернее, объектах, поэтому все, кто сторожил внешнюю часть забора, поднялись на свои посты и встревоженно смотрели в одну сторону.
Когда Густав подбежал к воротам, его встретил там взволнованный Игорь.
– Это то, о чем я думаю?! – спросил странник.
Но начальник охраны не успел ответить, потому что с крыши дома раздался хрип рупора и дозорный сказал в него всего лишь несколько слов: «Внимание! К нам приближаются корабли!»
И в этой короткой фразе для Густава смешалось все самое лучшее, о чем он мог только мечтать, томясь в этом жарком, плавящемся от зноя и собственной обреченности городе.
Он сбросил засов и крикнул Игорю:
– Открывай! Быстрее!
– Но ведь там могут быть…
– Быстрее! Открой и выпусти меня! Я сам разберусь, если ты боишься.
Игорь пожал плечами и открыл замок.
Странник выбежал наружу.
Звук приближался справа. Оттуда, куда шли в свое время Марков и Густав, стремясь найти хоть что-то, могущее спасти их жизни.
Уже была видна пыль, поднятая десятками колес. Шум усиливался. По всей видимости, в город въехала очень крупная община.
Густав вышел на середину дороги и замер. Вот показались проблески фар. Корабли шли достаточно уверенно. За забором, во дворе, слышались крики – это охрана, конечно же, не пускала никого на забор и за его пределы: Игорь, скорее всего, приказал держать оружие наготове и стрелять после первого предупреждения.
Но если бы Густава попросили оценить происходящее, он не стал бы говорить, что следует опасаться кораблей. И дело тут было не в том, что он странник и машины для него всегда были чем-то родным, вроде старой кружки, из которой он в детстве пил по утрам воду комнатной температуры, чтобы желудок правильно работал. Нет, как и любой человек, проживший в мире странников более двадцати лет, Густав знал практически все о формированиях кораблей.
Опасаться можно было лишь одинокого странника или пиратов. Но первые никогда и не ходят группой, а вторые не появляются в городах в открытую, да и передвигаются обычно на трех-четырех машинах, не больше, – так легче координировать действия при налетах.
Нет-нет, это явно приближалась община. Но какая! Кораблей пятьдесят! Целый двор на колесах, чуть ли не маленькая деревня!
Фары уже слепили. Гул двигателей и шорох покрышек ласкал слух. Густав отошел на обочину и, по старому обычаю жителей дорог, вытянул левую руку с поднятым большим пальцем, а правую поднял вверх, с открытой ладонью. Этот жест означал, что он просит остановиться и у него нет при себе оружия, которым он хотел бы воспользоваться.
Община
Раздался резкий гудок, Густав вздрогнул от неожиданности и медленно помахал руками. Еще один гудок, и рядом со странником проскочила первая машина. За ней вторая, третья, четвертая…
Он стоял в клубах пыли, проникающей всюду и оседающей даже на зубах, при том что челюсти его были крепко стиснуты.
Пятая, шестая.
Они ехали мимо, а он все протягивал руку с оттопыренным большим пальцем, используя древний жест просьбы об остановке. Сколько раз он проезжал мимо таких вот людей, стоявших на дороге? Не сосчитать. И никогда не испытывал угрызений совести, потому что всегда полагался на интуицию. Если она говорила, что этот пеший путник не опасен, то странник притормаживал и, по крайней мере, хотя бы интересовался, в чем дело. Такое случалось лишь несколько раз, всего ничего, хватит пары вечеров, чтобы рассказать.
А вот моментов, когда Густав, если даже и сомневался самую капельку, давая один процент из ста, что дело тут нечисто, насчитывалось множество. Все эти люди, как и он в данный момент, оставались позади, с им одним известными мыслями в голове. Среди них в свое время был парень, который придерживал за талию подружку, явно без сознания, так как голова у нее моталась так, как будто из шеи убрали все кости. Но Густав успел заметить какой-то предмет у нее под платьем, засунутый в трусы, пояс или чулки, неважно. Он выпирал оттуда, и это могло быть чем угодно – начиная от ножа и заканчивая револьвером. Конечно, этим предметом, так встревожившим его тогда, могла оказаться и фляга с водой, но зачем было рисковать?
Так и сейчас.
Пролетела десятая или двадцатая машина, он сбился со счету.
Зачем этой общине было рисковать и останавливаться возле какого-то мужика, рискуя жизнями нескольких десятков человек?
Густав опустил руку и провел тыльной стороной ладони по губам, стирая пыль. Сплюнул и оглянулся. Увиденное породило некий диссонанс в его голове, потому что он уже уверился, что община проедет мимо. Но нет, длинная вереница машин начала тормозить. На некоторых загорались стоп-огни, другие просто, судя по движению, замедляли ход, при этом никто не глушил двигатели. И когда последняя машина колонны, поравнявшись со странником и проехав чуть вперед, остановилась, удивлению его не было предела.
Замыкающий корабль общины был легким и компактным: джип, максимум на два человека, плюс место сзади для сна и принятия пищи. Густав знал такой тип кораблей, обычно они использовались в общинах для их защиты или, наоборот, нападения, если случится вдруг вести боевые действия.
Грязное, все в разводах и царапинах, стекло окна корабля опустилось, и из-за наваренных прутьев безопасности прозвучал вопрос на иньере:
– Кто ты такой?
Густав сглотнул ком, неожиданно подступивший к горлу, и ответил: