После нашего разрыва
Шрифт:
– Однажды приехав в Мэн, вы останетесь здесь навсегда!
– воскликнула она, когда ее ноги погрузились в песок, позволив себя затянуть, дав Шепу идти впереди.
Вайолет осторожно шагнула на веранду в слабом свете, слегка положив руки на перила и удовлетворенно вздохнула. Какой счастливый случай, чтобы столкнуться с Леной Льюис в «Whole Foods» в Гринвиче две недели назад. Вайолет поделилась своими недавними проблемами в завершении своего второго романа, и Лена, знакомая из младшей лиги, предложила использовать свой дом в Уинтер Харбор, в штате Мэн, чтобы писать роман в уединении. Лена объяснила, что с момента развода она не могла посещать особняк с четырьмя спальнями и гаванью, и пока Вайолет была готова заплатить тысячу долларов,
После жизни в квартирах Вайолет понравилась идея иметь столько пространства для себя, пусть и временно. Каждый день она сможет писать в разных комнатах. В ее распоряжении была большая комната с камином, изысканная кухня и веранда с потрясающим видом. Дом и его вдохновляющее место стоили тысячи долларов, потому что Вайолет была в отчаянной и неотложной потребности вдохновения.
Она уже потратила аванс в двадцать тысяч долларов, который издатель заплатил ей в декабре прошлого года, когда она подписала контракт на «Us After We», и девушка уже просила два продления крайнего срока, один раз в мае и вновь в августе. Сейчас был октябрь, и она мало писала. Не говоря уже о том, что гонораров от ее первого романа не хватило, чтобы поддержать ее образ жизни в Гринвиче без второго дохода Шепа. Ее банковский счет был опасно низким, и ее недописанная рукопись должна была выйти 20 октября, примерно через две недели. Если она не уложится в срок в этот раз, ее обвинят в безответственности, и мало того, что ей пришлось бы вернуть аванс, на который она жила, также должна была бы заплатить штраф за нарушение контракта. Прибытие в «Тихую Гавань» было полнейшим отчаянием, и она надеялась, что такое красивое место поможет ей, наконец, избавиться от творческого кризиса.
Если быть честной, была другая причина, по которой Вайолет тянуло в «Тихую Гавань», кроме его красоты. Хотя она была немного менее эффектной, чем особняк Смолли через залив в Бар-Харборе, дом был построен в том же самом стиле: та же серая выгоревшая древесина Нантакета. Вид был на тот же самый залив, хоть и с противоположной стороны. Посмотрев фотографии в интернете, она почувствовала, что это место знакомо ей, будто нахождение тут так или иначе все еще соединяло ее с богатыми, известными Смолли. За человека из этой семьи Вайолет почти вышла замуж. Почти.
Волны слегка бились о каменную стену недалеко от газона в угасающем свете заката. Вайолет закрыла глаза, дыша глубоко, чувствуя, что необыкновенный покой наполняет ее, ощущая, как соленый воздух успокоил ее легкие.
В последний раз, когда она видела Шепарда Смолли, четырнадцать месяцев назад, он повернулся к ней у парадной двери их квартиры. Он собирался уйти на работу, но остановился в последнюю минуту и повернулся лицом к ней.
– Скажем, Ви, я подумал… — начал он как в школе в Новой Англии с акцентом, который напоминал ей о Кеннеди, его проницательные, вдумчивые глаза мерцали.
Она подняла взгляд от своего кофе и газеты, склонила голову в сторону, улыбнувшись ему. Его рука была на дверной ручке, и его только что выбритое лицо выглядело юным и проницательным, его небесно-голубые глаза оттеняла синяя рубашка и галстук от Vineyard Vines.
– Хм?
– Я думал, что мы должны сделать наши отношения официальными. Ты и я. Подумал, мы должны...
Ее сердце забилось от мирного ропота до галопа, и внезапно дыхание остановилось, заставив ее поперхнуться. Газета упала на стол с мягким шелестом. Она боролась с безумным желанием убежать обратно в спальню, накрыться с головой и вести себя так, как будто он ничего не говорил. Она дотронулась рукой до черной оправы очков, которые носила каждое утро, прежде чем надеть контактные линзы, а затем накрыла руками свои
Она одновременно мечтала и боялась этого момента с тех пор, как шесть лет назад они закончили Йельский университет. В ее мечтах она была одета в коктейльное платье, с прекрасным маникюром и имела сердце, переполненное любовью только к Шепарду Смолли. Она натянула свой потрепанный халат, когда посмотрела на свои неухоженные руки, ногти были обгрызаны и выглядели непривлекательно. И ее сердце... сердце заколотилось, вызывая дискомфорт в знак того, что его обманули... что кто-то еще до сих пор занимал там много места. Она положила руки себе на колени и посмотрела вверх, чтобы поймать его взгляд, чувствуя себя подавленно и отвратительно.
– Мы должны..?
– она сглотнула, не в силах закончить предложение, ею овладели паника и чувство вины.
Его взгляд упал на ее сжатые руки, затем к вырезу ее старого халата прежде, чем возвратиться к ее лицу. Он подмигнул ей, выглядя по-детски робким.
– Нет, Ви, ты права. Все произошло совсем не так, да? Я могу сделать все намного лучше. Где-нибудь в особенном месте со свечами и…
Его голос затих, и он повернулся к двери и задумался, перебирая пальцами в кармане своего пиджака. Она ничего не сказала. Ни слова. Она смотрела на него, когда он оглянулся на нее и снова подмигнул, прежде чем закрыть за собой дверь.
Мы должны..?
Это были последние слова, которые он когда-либо слышал из ее уст. Они преследовали ее.
Мы должны..?
Миллион раз после его смерти, она мысленно заканчивала предложение. В основном, вспоминая смеющиеся голубые глаза Шепа и непринужденные манеры, она закончила бы его так: мы должны вернуться в постель, где мы в безопасности. Там, где подростки не учатся водить, отправляя при этом сообщения, пока вы без задней мысли идете в адвокатское бюро, где являетесь самым ярким и молодым партнером. Где бриллиантовое кольцо, которое вы держите в кармане пиджака, не отлетает в парк через дорогу от удара автомобиля. Автомобиль. Врезается в твое прекрасное тело.
С момента его смерти, Вайолет позволила себе идеализировать Шепа, представляя их несовершенные отношения в туманном полумраке совершенства - лучшие моменты и хорошие времена, имеющие приоритет над остальными. Воспоминания о Шепе с оттенком сепии, который спас ее разбитое сердце в колледже, который любил ее больше, чем она заслуживала. Девушка помнила их счастливыми вместе. Помнила себя счастливой с ним.
Но были редкие моменты — темные, мучительные времена, когда ее мозг отверг попытки различать правду, даже пребывая в горе. В те ненавистные моменты яркий, неумолимо яркий свет правды заменил приветливые голубые глаза Шепа бурными темно-серыми, обрамленными длинными, густыми, красновато-коричневыми ресницами. Она бы обхватила лицо Шепа, успокаивающее и благородное, как оно затмилось другим обликом: серьезным, и напряженным. И то, как она закончила предложение, неизбежно изменилось: Мы никогда не должны были оставаться вместе так долго, Шеп. Не тогда, когда кто-то все еще владел половиной моей души и отказался покидать мое сердце, невзирая на мое пренебрежение, независимо от моих усилий забыть его и признать, что он никогда не хотел меня так сильно, как хотела его я.
Не важно, как быстро она будет отталкивать мысли и образы из своего разума, ее сердце будет сжиматься снова и снова из-за чувства вины перед Шепом, да, но также и из-за новой боли, когда она отказала задумчивому мальчику. Острая боль тоски выбила воздух из ее груди, как почти забытая музыка охватила ее разум. Прошло девять лет. Девять лет с тех пор, как она обнимала его стройное, бледное тело. Но Ви не была ближе к тому, чтобы забыть этого задумчивого мальчика сейчас, чем в тот день, когда он ушел, нет, убежал от нее.