После нашего разрыва
Шрифт:
Не так быстро, большегрудая милашка с фальшивым голосом.
– Похоже, что у тебя небольшие проблемы, - сказал он, когда отошел назад, встав у дверцы внедорожника и скрестив руки.
– Похоже, у тебя проблемы. У меня есть разрешение быть здесь. Я заплатила за то, чтобы находиться тут.
– У тебя может или не может разрешения находиться в доме, который не принадлежит человеку, предлагающему его. И все, за что ты, вероятно, заплатила - это за билет Лены Льюис в Кабо, - сказал он, обходя сзади внедорожник и открывая
– Что ты делаешь?
– спросила она с легким воплем, и что-то в ее голосе заставило его снова замолчать. Хотя она несла чушь со среднеатлантическим акцентом, даже на мгновение ее голос был странно знакомым. Возможно, Новая Англия? Кто-то, кого он знал в Йельском университете? Его брови нахмурились, и его сердце стало биться быстрее. Он высунул голову из ярко освещенного багажника и снова взглянул на нее. После яркого света его глаза должны были привыкнут к темноте, поэтому он ничего не мог разглядеть.
Напиши мне что-нибудь красивое, Зак.
Слова всплыли у него в голове, но он раздраженно сжал челюсть. Эта цыпочка не была ею, и он просил, чтобы Господь перестал делать это с ним, ища ее повсюду. После девяти лет это было изнурительно.
Злясь на себя, он повернулся к багажнику
– Что я делаю? Разгружаю вещи, - он вытащил гитару из багажника и прислонил ее к бамперу, после чего закинул рюкзак на плечо.
– Вы действительно глухой? Это мой дом! У меня есть разрешение использовать его!
Этот чертов высокомерный тон просачивался ему под кожу.
– На самом деле, принцесса, я не думаю, что ты имеешь право на него. Но, эй, мне все равно. Это большой дом.
– И?
Он повернулся к ней лицом, поправил рюкзак и положил руки себе на бедра.
– Как тебя зовут?
– Что? Почему ты хочешь это знать?
Он с легкостью разглядел в темноте, как она скрестила руки на груди. Зак встречался со всеми типами женщин, но она придавала новый смысл возбуждению.
– Хорошо, если мы собираемся делить дом, вероятно, должны познакомиться, не так ли?
– Делить? Ты сумасшедший? Ты незнакомец! Т-татуированный незнакомец!
Он посмотрел на свою руку, освещенную фонарем. Да, высокомерный сноб. Девушка, которую она напомнила ему, не была снобом. Никогда.
– Мои татуировки, как известно, кусаются, поэтому, это хорошо, что ты держишь дистанцию.
– О! Я...
Он действительно был не в настроении, чтобы иметь дело с истеричкой. Он указал на чехол из-под гитары, пытаясь сделать более мягкий тон.
– Слушай, я музыкант, и живу в Манхэттене. Я здесь, чтобы поработать. Проделал долгий путь и останусь тут с тобой, Гринвич.
Он закинул тяжелую вещевую сумку на другое плечо. Она смотрела на него с приличного расстояния, которого все еще придерживалась, по-видимому, потеряв дар речи.
– Теперь я не незнакомец, - добавил он.
– Как Вы узнали, что я из Гринвича?
– спросила она мягко за его спиной.
– Лена живет в Гринвиче, -
– Не то чтобы я знаю ее лично.
Он пошел к парадной двери, поправляя сумку, чтобы наклониться и нащупать под приветственным ковриком ключ, который Джон сказал, будет лежать там. Он поднял его, отпер дверь и вошел внутрь, щелкнув выключателем света слева от него. Огни не зажглись, поэтому он положил свою сумку на пол у двери. В течение нескольких месяцев, когда дом не использовался, вероятно, сеть выключали. Когда он обернулся, она стояла немного ближе к дому, у подножия лестницы в темноте позади него.
Он чувствовал ее дискомфорт, и часть его была рада. Теперь он мог сосредоточиться на ней: богатая, высокомерная, сноб, которая, вероятно, использовала деньги папы для двухнедельного отпуска, чтобы найти себя. Ну, она могла искать себя в одной половине дома, пока он писал музыку в другой. Черт, в туре он с радостью остался в гостиничных номерах на десятую часть меньшего размера, где в три раза больше людей, с некоторыми из них парень был совершенно не знаком. Не было причин, по которым они не могли разделить дом. И если ей это не нравится, она может найти что-то еще, чтобы остаться. Он имеет такое же право быть здесь, как и она. На самом деле даже больше прав.
Когда он повернулся, чтобы вернуться к багажнику, она отступила.
– Как джентльмен, вы должны найти мотель.
– Вероятно. Но мы поняли, что я не джентльмен.
– Точно подмечено.
Он почесал челюсть. Это замечание удивило его, особенно от нее. Он привык к таким людям, как она, замечающих татуировки, длинные волосы и пирсинг, делающих выводы об остальном. Он вытащил корпус синтезатора из задней части багажника.
– Мне жаль, что я высказалась так о твоих татуировках, - добавила она тихо, все еще находясь в нескольких шагах от машины.
– Послушай, я не пытаюсь быть наглым, оставаясь. Я проделал долгий путь, чтобы остаться здесь, и у меня действительно много работы. Джон сказал, что здесь четыре спальни. У нас действительно нет причин, по которым мы не можем поделить их между собой. На самом деле, я возьму одну спальню, а у тебя будут другие три. В подвале есть звуконепроницаемая комната для прослушивания и студия, и я планирую провести большую часть своего времени там, так что я буду держаться подальше от тебя. Ты меня даже не услышишь. Ты можете просто… искать себя или делать что бы то ни было.
– Искать себя?
– Разве это не то, что вы, девушки из Гринвича, делаете? Открываете свои целевые фонды, чтобы вы могли пойти в СПА, арендовать особняки и искать себя?
– Ну и кто из нас сноб?
– спросила она, и на секунду ему показалось, что он заметил небольшой акцент в ее насмешливом голосе, и звук вновь прожужжал в его голове. Он прищурился, пытаясь разглядеть ее получше, не приближаясь к ней. Ее лицо снова мелькнуло в его сознании, но он оттолкнул картинку. Эта девушка и та (о которой он думал) были совсем не похожи.