После Нуля

Седьмой Ноль

– Я в этом каждое утро пытаюсь убедиться.
– ответил Юрка.
– Только бестолку это всё.

– Бестолку.
– согласился я.
– Но мне очень хочется проснуться.

– К Мураду пойдём?
– спросил Кривой, меняя тему разговора.

– Нужно торопиться. Поэтому пройдем мимо. Просто предупредим. Если он захочет помочь, то выдвинется сразу, а если нет, то и уговаривать нет смысла.
– ответил я, поясняя ему свои слова.

– А вообще, какой план?
– снова спросил Юрка.

– Идём в центр. Находим полковника и убиваем его. Попутно

режем всех, кто одет в военную форму или тех, на чей шее увидим защитный амулет.
– поделился я своим планом.

Свежая травка поглядывала из-под неубранной, прошлогодней листвы. Вместе с распускающейся листвой деревьев, она уже разбавила ту серость, в которую Обнуление окрасило этот город. Все эти весенние метаморфозы, несли для людей жизнь. Но не для меня. Я, тот, кого совсем недавно, эти цвета Нового мира, словно введя в транс, заставляли радоваться трагедии Мира, сейчас ненавидел всё, что окружало меня. Я ненавидел эти чудовищные, мрачные дома, грязные улицы, облезлые от краски машины, которые в одночасье, лишившись хозяев, были брошены вдоль обочин. Я ненавидел людей, которые попадались нам на пути, но больше всего, я ненавидел себя. Везде, куда бы я ни пришёл, я оставлял за собой горе и смерть. И даже сейчас, когда я осознал это, всё равно продолжал идти туда, где я вновь буду убивать. Вновь поливать человеческую кровь, оставляя за собой трупы. Сегодня, моей Костлявой подруге, вновь придётся задержаться на работе сверхурочно, и разгребать за мной тот хаос, что я оставлю после себя.

Видимо в тот раз, когда я выкрикивал слова угроз, в адрес тех, кто посмеет притронуться к телу Острого, местные всё-таки меня слышали. Его вонючий труп, покрытый живым ковром мух, лежал на том самом месте, куда он упал с балкона.

– Острый.
– сказал я Юрке, показывая на кусок тухлого мяса, который раньше был нашим другом.

Кривой с отвращением посмотрел в ту сторону, где ползая, друг по другу, периодически взлетая, полчища насекомых поедали протухшую мертвечину, но так ничего мне не ответил.

***

– Кто-нибудь знает, какой сегодня день?
– спросил Юрка, обращаясь ко всем сразу.

– Хуй знает, но если я правильно считаю, то суббота.
– ответил Валерка, третий из компании Факела. Высокий, жилистый парень, на вид, лет тридцати.
– Двадцать седьмое апреля. А что?

– Ты вперёд посмотри.
– пояснил Кривой, указывая на толпу народа, которая шумно гомонила, заполнив собой всё пространство перед рынком.

– Что-то много покупателей сегодня на рынке. – выдал Факел, смотря на толпу людей.

– По-ходу полковник свои точки закрыл, вот все сюда и перебрались. – предположил Кривой.

– Пробирайтесь через толпу.
– приказал я парням.
– Объясню всё рыночной страже и догоню вас.

Идти через это сборище людей, было легко. Толпа, глядя на меня, просто расступалась в сторону. Я не знаю, что именно заставляло их уступать мне дорогу: моя подранная, окровавленная одежда или та аура ненависти и злобы, которая, словно материализовавшись, превратилась в таран, распихивая передо мной людей, но до ворот рынка

я дошёл быстро и беспрепятственно.

– Привет мужики.
– обратился я к страже.

– Привет.
– безразлично ответил один из кавказцев.
– Что хотел?

– Моё имя Кузнец.
– представился я.
– Передай Мураду, что совсем скоро полковник и все его люди умрут. Если он хочет помочь, то пусть выдвигается прямо сейчас в центр.

Стражник узнал моё имя. Глаза его выразили удивление и заинтересованность в моих словах, поэтому он попытался остановить меня.

– Идём к Мураду, брат, поговорим там.
– гостеприимно предложил он.

– Мне некогда.
– поворачиваясь, бросил я в ответ.

Он пытался сказать мне что-то, но я ничего не разобрал, да и совсем не старался этого делать. Десятки, а может и сотни голосов людей, которые образовали собой толпу, слившись в один, заглушил его слова.

Чья-то маленькая, шустрая рука, попыталась незаметно всунуться в мою мошну. Я резко повернулся, хватая воришку за руку. Молодой, даже юный, худощавый парнишка, выкрикивая в мой адрес слова проклятья, пытался вырваться из моего захвата.

– Отпусти, гандон! Отпусти!
– кричал он.
– Отпусти или тебе пиздец будет!

– Сегодня пролилось много крови.
– спокойно сказал ему я.
– Но будет ещё больше, и если ты не хочешь пополнить ряды мёртвых, то извинись.

– Иди нахуй!
– ответил он отказом.
– Помогите! Насилуют!

Никто не реагировал на его крики, никто не торопился ему помочь. Даже наоборот, толпа старалась как можно дальше отойти от нас, словно от смертельной заразы. Я достал меч и уже занёс его для удара, собираясь отсечь его руку, но меня остановил незнакомый мне голос. Человек, что обращался ко мне, вышел из толпы, и словно говоря о своём неразумном сыне, вежливо попросил пощадить его.

– Не губи мальчонку.
– попросил он.
– Он молодой и глупый, ему жить да жить, а если ты покалечишь его, он же не выживет. Прости его.

Пожилой, бородатый, полностью седой мужчина, скорее даже старик, смотрел на меня ясными голубыми глазами, излучающими добро. Он подошёл ко мне, и протянул мне руку.

– Прости его.
– снова попросил он.

– Пусть извиниться.
– ответил ему я.

– Он глуп, поэтому и наговорил тебе грубых слов. Если хочешь, давай я извиняюсь перед тобой. А если тебе нужна кровь - то отсеки мою руку.
– предложил старик.

– Он, по-твоему, глупый, а ты значит, давая, за него свою руку на отсечение - мудрый?
– спросил я его, почему-то забыв о том, что нужно торопиться.

– Дяденька, простите меня.
– видя, что "прикрытие" не торопится на помощь, взмолился карманник, не давая своему заступнику ответить на мой вопрос.

– Забирай его.
– сказал я этому Мудрецу.
– Но когда он обворует тебя, а его дружки убьют, вспомни о той ошибке, которую ты сейчас совершил.

Я отшвырнул неудачливого воришку в сторону. Развернулся и пошёл прочь, слыша, как Мудрец говорит мне в спину слова благодарности.