После Нуля
Шрифт:
Мы заранее разобрали собранную телегу на дрова, которые теперь были аккуратно сложены под привязанным к огромному шампуру, из ствола молодой берёзы, младшим Егоровым. Старший, пытаясь что-то кричать, с ужасом наблюдал за нашими действиями.
– Медленный огонь - одна из самых мучительных смертей.
– сказал я полковнику, разжигая огонь.
– Поэтому, в костёр мы добавили сырых дров…
Кожа на затылке, спине и ягодицах Егорова - младшего медленно краснела, затем она начала вздуваться пузырями, которые лопались, а из них, на угли костра, выплёскивалась прозрачная жидкость. Когда он, дико вопя от невыносимой боли, начал покрываться
– Ты будешь это жрать.
– сказал он полковнику, вертя перед его лицом куском жареного мяса.
– Когда он сдохнет, я скормлю тебе его.
Под аккомпанемент криков отчаяния и боли безвозвратной потери единственного сына, издаваемых полковником, младший Егоров прекратил дёргаться и безвольно повис на деревянном шампуре. Его тело было покрыто чёрной, местами обугленной, растрескавшейся коркой. По этому куску, хорошо прожаренного мяса, падая в костёр, стекали капельки жира, которые испаряясь, издавали причудливое шипение. Слава не обманул полковника. Он и вправду, отрезал от бедра его сына несколько кусков мяса и принялся кормить им связанного военного. Но тот упирался, не желая раскрывать рот.
– Пап, помоги.
– попросил меня сын.
– Ну ты и садист, такого бы даже моя извращённая фантазия не придумала.
– ответил ему я, и принялся помогать.
Не жалея его зубов, я всунул промеж них свой кинжал и разжал его пасть. Три сломанных зуба и порезанная губа, никого из нас не заботила, для нас был важен результат - сделать милость и накормить страждущего, пусть даже и силой. Тело полковника, следуя рефлексам, попыталось избавиться от проглоченного им мяса, но Слава не дал ему это сделать. Он отпихнул мою руку, в которой я держал кинжал, и крепко сдавил челюсти военного, тем самым закрывая ему рот и не давая ему проблеваться. Из носа полковника потекли ручейки вонючей рвотной массы, и он начал задыхаться, всё ещё дёргаясь в попытках освободиться.
– Не понравилось ему наше угощение.
– шутливо сказал я сыну.
– Это потому, что вы мясо не замариновали.
– отшутился он в ответ.
Это продолжалось около минуты, а затем его тело прекратило сопротивление и замерло. Сын взял в руки секиру, и одним движением отделил голову задохнувшегося в собственной блевотине, перемешанной с кусками шашлыка из его собственного сына, полковника. Секира так и осталась торчать из земли, рядом с обезглавленным телом военного, а сын обеими руками поднял его голову и посмотрел в мёртвые глаза. Затем, сильно размахнувшись, он отшвырнул её в далеко сторону. Упав на землю и прокатившись вниз по склону метров семьдесят, голова остановилась.
– Конец.
– произнёс сын.
– Нет.
– ответил ему я, снимая, вместе с огня огромный кусок мяса, который раньше был человеком.
– Это только начало.
Я волоком оттащил то, что осталось от младшего Егорова в сторону, и вернулся к костру.
– Пришло время разговора.
– сказал я сыну.
– Только прошу выслушать меня до конца, каким бы неприятным не был мой рассказ.
– Пойду я.
– сказал Кривой.
– Ни к чему мне это знать, тем более я догадываюсь, о чём будет этот разговор.
– И о чём ты догадался?
– спросил его я.
– О том, что ты не просто так ты просил меня соврать Казимиру. Про то, что колесо на их телеге, которую они угнали у нас, не само сломалось.
–
– Просто знай, что я тебя ни в чём не виню. Если нужно было бы сделать так для того, чтобы моя дочь выжила - я бы не пожалел никого, и поступил бы так же.
Он встал и пошёл в сторону лошадей, одну из которых мы распрягли из сломанной телеги. Привязали мы их к деревьям, в стороне, так как очень уж им не нравились крики сожженного человека.
– Останься.
– приказал я Кривому.
– Тебе тоже нужно это выслушать.
– Ну как знаешь.
– ответил Юрка и снова сел на землю.
– О чём ты?
– спросил Слава.
– О моих поступках.
– пояснил я.
– Слушай. Я почти са самого начала знал, что так получится. Я, точнее те сущности, что сидят во мне, уже давно просчитали всё наперёд. После того, как я договорился с полковником о походе в Дубник, я уже знал обо всём. Я знал о засаде на кладбище и специально заставил Баламута побежать в кусты.
– Почему он?
– перебил Кривой.
– Я, точнее, то, что во мне, просчитало все варианты, каждого по очереди. Получилось, что это был самый лучший для нас вариант. В других случаях потери были от трёх до шести человек. А если бы мы встретились с ними на кладбище, то выживал только я и Буран. Ещё, когда я посылал Казимира к бомжам, я заранее знал, что отправляю его в ловушку. Когда на дороге на нас напали упоротые бомжи, в голове одного из них, я увидел ту самую Машу, в которую Казимир потом влюбился, и я узнал её - это была дочь Варяга. Хоть она и повзрослела, но перепутать я не мог. И опять, эти долбанные сущности всё просчитали и выдали мне план, которым я и воспользовался.
– Отправить Казимира на верную смерть - это твой план?
– спросил меня сын.
– Казимир, как никто другой, очень живучий, словно дьявольский зверь, и как сказал один сумасшедший маньяк - фартовый. Он выживет. Не просто выживет, а ещё и разнесёт гнездо Арахны изнутри.
– пояснил я ему. Поэтому я просил тебя, Юра, соврать ему о том, где теперь живёт мой брат.
– А Палец?
– продолжал Кривой.
– За что погиб он?
– Буран утром заболел не случайно.
– продолжил я свою страшную исповедь.
– Это опять моя работа. Я не мог пожертвовать им, потому что у него была другая миссия. А смерть Кости нужна была для дезактивации колец, что я вырезал из жриц. Я не знаю что это за штуковины, для чего они и как работают, но то, что они были опасны для нас – я знал точно. Обезвредить и извлечь их можно лишь после того, как на твоих руках будет смерть близкого человека. Я убил Костю и смог безопасно достать их, хотя и не знаю, нахуй я так сделал.
– Какая была миссия у Бурана?
– уже понимая, к чему я веду разговор, спросил Слава.
– Создание видимости обороны Лукоморья.
– едва щавеля языком, ответил я. Мне было сложно признаваться в этом, но я был обязан.
– Я знал, что в этот день они умрут, и я специально допустил это...
Слава не дал мне продолжить. Он вскочил, хватая секиру, в желании убить меня, но сделав всего один шаг, он замер.
– Сядь. Я ещё не закончил.
– приказал я, хотя перед тем, как это сказать вслух, я уже мысленно повелел ему выполнить этот же приказ.
– У меня не было другого выхода. Я должен был это сделать! Это звучит странно, но оставшись там, мы не смогли бы отразить нападение. Причём ты, Слава, погибал третьим, после двоих соседей.